…Она читала ему «Онегина» у камина, когда за окном бушевала метель.
– «Но я другому отдана, я буду век ему верна…» – голос Людмилы дрожал.
– Ты бы смогла так? – он приподнялся на локте, глядя на её профиль.
– Нет, – она захлопнула книгу. – Я бы нашла его. Даже если бы пришлось пройти через ад.
Очнулся он в полуразрушенной землянке. Волк лежал у входа, вылизывая рану. На стене висела икона Николая Угодника, а под ней – детская кукла с выгоревшими волосами. Сергей достал из кармана ласточку, гладя пальцем сколотый сапфир.
– Ты слышишь? – прошептал он, будто Люда могла его услышать. – Я иду.
Снаружи завыл ветер, и волк поднял голову. Где-то вдалеке, за ледяной пеленой, ждала война. А вместе с ней – надежда.
––
Глава 3
Утро встретило его ледяным ветром. Сергей выполз из землянки, опираясь на обломок жерди. Волк исчез, оставив на снегу кровавый след. По нему и пошёл Сергей, спотыкаясь о замёрзшие кочки.
Ручей оказался неожиданно – узкая лента, стиснутая льдом. Он пробил корку прикладом пистолета и жадно приник к воде. Отражение в чёрной глади испугало его: впалые щёки, глаза, провалившиеся в синие тени, борода, спутанная инеем.
– Красавец, – хрипло усмехнулся он, и эхо разнесло смех по лесу.
Сняв ватник, Сергей осмотрел рану. Жёлтый гной смешивался с кровью, и он вспомнил отца, вынимающего пулю из собственной ноги в их рязанской бане. *«Боль – это звонок, Серёга. Слышишь – отвечай».*
Нож, найденный в землянке, он раскалил на огне от последней спички. Укусил ремень, вонзил лезвие в плоть… Крик разорвал тишину, спугнув стаю сорок. Осколок, ржавый и острый, упал на лёд.
– Вот и… ответил, – прохрипел он, падая на спину.
Выстрел прогремел внезапно. Пуля сорвала шапку, впившись в ствол сосны. Сергей рванулся в кусты, но сильная рука вцепилась в воротник.
– Шпион проклятый! – над ним склонилось морщинистое лицо с седыми усами. Старик в выцветшем тулупе приставил к его виску обрез ружья. – Где твои хозяева?
– Свой я… – Сергей попытался достать комсомольский билет, но мир поплыл.
…Он стоял на крыльце военкомата, а Людмила пришивала к его гимнастёрке звезду.
– Криво, – усмехнулся он.
– Зато на века, – она укусила нитку и вдруг заплакала. – Вернись, понял?
Он обнял её, чувствуя, как дрожит её спина.
– Вернусь. Даже если придётся выползти.
– Выполз, – пробормотал Сергей, открывая глаза.