– Нет, мышонок, он далеко-далеко.. . На Земле.
Опять наступила тишина. Матушка второй раз намылила и ополоснула кудри Койта. В дневном свете из окна они вдруг вспыхнули прозрачным золотом. Койт размышлял о том, могли ли его родители быть и вправду оттуда, с родины богов, и будто угадав его мысли, Эмма спросила:
– А ты родителей совсем не помнишь?
– Нет. Но мамка жива, я верю в это… Папка – не знаю, но мамка жива…
– Что ты вообще помнишь? Я имею ввиду, самое раннее твоё воспоминание.
Койт задумался:
– Я помню семью фермера, где я вроде жил, но они были мне не родными. Лица не помню. Только светлые пятна. Много детей. А потом пришёл взрослый мальчик, почти взрослый, меня забрал и мы долго бродили, пока не пришли в Чектаун.
– Это тот, которого ты зовёшь Костой?
Койт вздохнул и сдался:
– Да, его зовут Коста. А у вас … – Койт хотел сказать просто Эмма, но вспомнил, что ему велено обращаться как положено в армии, по званию, – А у вас, матушка Эмма, есть дети?
– О да, мышонок, и ты их непременно увидишь, уж они-то своего не упустят… А вот Койтом тебя Коста назвал?
– Я тоже спрашивал, но он ответил, что когда меня забирал, я был в комбинезоне, там на плече был… Как его…
– Шеврон? Ну, нашивка?
–Да. Там было три звезды а посередине надпись «Койт», Вот так я Койтом и стал.
Эмма задумалась, нахмурилась, будто что-то припоминая.
– А среди ваших детей мальчик есть? – спросил Койт.
Эмма посмотрела на Койта как-то странно, пронзительно что ли. Так могут смотреть только мамы:
– Хочешь я покажу тебе одну игру, – и, не дожидаясь ответа, она плеснула в воду колпачок шампуня, включила напор побольше, ванная начала быстро наполняться, так, что Койт подвсплыл, оторвался попой от днища. Попёрла пена, и когда она наполнила ванную до краёв, матушка выключила воду и принялась подбрасывать пузыри пены, дуя на них и заставляя лететь под потолок. Койт, смеясь, повторил это.
Эмма потрепала Койта за волосы:
– Был у меня мальчик. Летал он ангелом на железных крыльях… Да так и улетел в рай…
Койт вдруг понял, что вот так в пузыри играла когда-то Эмма со своим сыном, который стал боевым лётчиком, и которого подбили где-то там, на западе, над Чёрными Холмами. Койт не знал, как надо утешать другого, и не нашёл ничего лучшего, чем просто поцеловать Эмму в костяшки правой кисти. Матушка тихо засмеялась, запустила пальцы левой руки Койту в шевелюру, ему даже стало немного больно, потом отпустила его волосы и, положив лицо на сложенные на краю ванной руки, близко-близко от физиономии Койта, затянула низким голосом тихую песню, может быть совсем так, как когда-то- когда-то она пела своему мальчику: