А почему же ты мне никогда об этом не рассказывала? – удивилась Тамара.
– Так не готова ты была еще, – развела руками мать, – подумала бы, что сказки я тебе рассказываю. И потом договор нельзя нарушать.
– Какой договор? – затаив дыхание, спросила дочь.
– Есть соглашение между силами света и тьмы о невмешательстве, – пояснила мать. – Поэтому мы не можем детям всего рассказать до поры до времени. Нельзя повлиять на их выбор. Они сами должны решить чего хотят от жизни. Чей голос в них громче говорит, убедительнее. Так вот Нечистый оказался сильнее, и он побеждает…
– Ты думаешь, что все уже потеряно? – испуганно прошептала Тамара.
– Пока дышит хоть один брусничанин, все еще возможно повернуть вспять, – твердо сказала Марья Петровна.
Тамара молча сидела на скамеечке и смотрела на далекий ельник, темнеющий на левом берегу Ельнянки. Сколько раз бегали они на ту сторону и ведать не ведали, что там страсти такие творятся. И ведь ни разу ни тронул никто. Или это тоже часть договора?
Марья Петровна, притомившись, вошла в дом, чтобы ненадолго прилечь. Тамара тоже было уже решила зайти, когда увидела бегущую к ней нескладную фигуру в светлых джинсах, и розовой в крапинку рубашке.
– Мам, – еще издали кричала Катя, – привет! А ты чего одна тут сидишь? Бабушка где?
– В дом зашла, – засияла при виде дочери Тамара, – приехали-таки. А ты чего такая заполошная?
– Да, отца не могу уговорить, чтобы из машины вышел, – сердито сказала Катя. – Уже пятнадцать минут на стоянке торчим, а он уперся и ни в какую не идет. Сам ведь рвался сюда. Не удержать было. Приехали. А он будто окаменел от страха.
– А чего он боится? – с недоумением спросила Тамара.
– Что ты его видеть не хочешь, – развела руками Катя. – Говорит, что зря, мол, я дурак приехал. Она меня прогонит. Трусит, в общем. Ты бы сама пошла, поговорила с ним, а? Ребятам отдых нужен с дороги, а он просит, чтобы его в райцентр обратно отвезли.
– Ой и дурак, – сердито фыркнула Тамара, – маета одна с ним. Ни тпру, ни ну. Вот какой он человек. Всю жизнь такой был.
– Ну, так ты пойдешь, ма? – поторопила ее Катя. – Или в райцентр пусть его Кирилл отвезет?
– Пойду, куда же мне деваться, – делая недовольное лицо, сказала она, – а ты проходи в дом. С бабушкой поздоровайся.
Катя, наклонив голову, осторожно пробралась внутрь пахнущего душистой прохладой дома. В сенцах, на потолке, было богато навешано всякого: пучки лечебных трав, связки сушеных грибов, чулки, набитые чесночными головками, веточки клюквы и брусники. Не смея приподнять головы, Катя осторожно продвигалась к двери, ведущей в горницу. Просторная комната с необычно высоким после тесных сеней потоком встретила ее благостным покоем старинного дома. Лишь тикающие где-то в дальней комнате латунные ходики нарушали прохладную тишину.