Что он хочет от тебя, говоря, что ты будешь не его рабыней, а женой, похожей на рабыню, что будешь подчиняться ему во всем? А он будет владеть тобой так, чтобы ты с трепетом в ожидании ласк ждала его, будет любить тебя каждой клеткой себя. Что ему нужно от тебя? Твое сердце, твоя душа, или только тело? Что ты можешь дать ему? Признайся: только тело. И ты понятия не имеешь, что будет завтра….
Я люблю тебя? Да никогда! Я хочу остаться с тобой? Ни в коем случае! Я наслаждаюсь твоими ласками? О, да, да! И еще раз – ДА!
Дождевые слезы стекли по стеклу оконца. Слезы ее детей? Слезы тоскливо стоящей у ночного окна матери? Слезы беременной Любочки? У каждого из них в этой жизни своя правда. И у нее. И у него. Только Богу известно все, и даже то, что у него самая большая и самая невзаимная любовь к человеку….
Едва рассвело, они встали. Она одевалась, отвернувшись от него, но он подошел к ней и, как обычно перед уходом, вновь нацепил на нее ошейник.
– Как собаке, – со злостью подумала она, и чуть было не заготовила фразу, чтобы сказать ему это. Он будто догадался о ее мыслях.
– Не обижайся, я просто боюсь потерять тебя. Потеряю тебя – потеряю все. Наши дороги теперь неразделимы.
Слишком опасно было возражать ему, и она промолчала. Он обнял ее, прижал к себе и заглянул в глаза.
– Скорей бы уйти отсюда. Уже не хочу видеть эту тайгу, эти китайские морды, чтобы где-то домик, магазинчик или заправка, и ты. И пацаненок чтобы бегал вокруг.
Он пошел к двери, затем обернулся и задумчиво посмотрел на нее.
– Бойся не меня, а своего предательства, – вдруг произнес он и вышел. И она поняла, что он сказал ей это не без умысла.
Утро покатилось своим привычным распорядком. Люба помогала укладываться в дорогу мужчинам. Она замесила тесто и напекла пресных лепешек, упаковала запеченных с вечера куропаток, запасное белье и все, что нужно в дороге. Покончив с этими приготовлениями она, выйдя во двор, увидела, что Василий, сидя на бревне, упаковывает в рюкзак какие-то маленькие мешочки из плотной материи. Привыкшая к молчанию, она и на этот раз не посмела спросить, что это такое.
Василий поднялся и направился в сторону избушки, чтобы дать необходимые наказы китайцам, заодно обратившись к Любе.
– Принеси мне из бани мою клетчатую рубашку, она самая удобная в дороге.