Сеппо проводил нас осуждающим взглядом, явно порываясь мне что-то сказать, но так и не решился это сделать. Каюта доктора примыкала к медицинскому кабинету. По дороге Хаммер заскочил туда и через несколько мгновений вышел обратно, держа в руках медицинскую сумку, в которой что-то булькало. Когда мы зашли в каюту доктора, он извлек оттуда емкость с прозрачной жидкостью, что вызвало у меня определенные подозрения.
– Скажите доктор, это то, что я думаю? – обратился я к нему с почти риторическим вопросом.
Док одобрительно кивнул головой.
– Aqua vitae – вода жизни.
– И сколько градусов в вашей жизненной воде? – поинтересовался я. – Сорок, как в русской водке?
Ронни горделиво задрал вверх подбородок.
– Берите выше – пятьдесят!
– А не слишком ли крепко будет?
– Мы, медики, называем этот раствор «бальзамической жидкостью». Он обладает антисептическим свойством, и при приеме в малых дозах способствует выделению дофамина в структурах ствола головного мозга. А лишняя порция этого нейромедиатора, этого источника тихой и бескорыстной радости вам не повредит.
При этих словах доктор плеснул часть «бальзамической жидкости» в две небольшие стопки, и поднял одну из них вверх.
– Bibamus! Давайте выпьем за успешную посадку на Цербер?
Мне пришлось последовать его примеру.
– За успешную посадку! – провозгласил я, и огненная жидкость горячим шаром прокатилась по моему пищеводу.
Доктор лихо залил в себя целебный раствор и плеснул в рюмки апельсиновый сок, который молниеносно извлек из-под кровати.
Приятное тепло растеклось внутри живота, заставив меня расслабиться и откинуться на спинку кресла. Алкоголь начал склонять меня к неторопливой беседе, и я обратился к доктору.
– Скажите, док, зачем вы вставляете в свою речь латинские выражения? Ведь их, скорее всего, никто из окружающих толком не понимает. Вы же не хотите таким образом казаться умней остальных?
– Нет, конечно. Просто пока мы летаем туда-сюда по Вселенной на этой почтовой колымаге, я деградирую как врач. Из-за крепкого здоровья нашей команды я теряю профессиональные навыки. Если так дальше пойдет, то скоро я даже элементарную аппендэктомию сделать не сумею. И чтобы помнить, что я все еще врач, я стараюсь не забыть хотя бы язык медиков – латынь.
– Понятно, док, но в коридоре вы сказали, что вы облегчите мне изучение Устава – а мы сейчас просто бухаем, извините за простонародное выражение.