Вы неподвижно лежите за деревом в лесу, прячась от Дункана и его дружков, и вдруг вам на голову прыгает белка; вы невольно вскрикиваете, обнаружив себя, и одновременно испустив все содержимое мочевого пузыря прямо в ваш любимый «Ливайс», который шили не для всяких там слабаков, а для ровных пацанов, о чем во весь голос объявляет Дункан, вытаскивая вас на поляну, где собрался весь ваш класс, и все присутствующие, в особенности девочки, покатываются со смеху, тыча пальцами в ваши мокрые штаны, пока, наконец, одна из них, та самая, в которую вы уже пару лет как безнадежно влюблены, сжалившись, не уводит вас к себе домой, чтобы вы могли постирать штаны и принять душ, и пока вы, стоя голым у нее в ванной и дрожа от ярости и унижения роетесь на полке для лекарств ее родителей, надеясь создать адскую смесь, которая вызовет мгновенную, но, предпочтительно, мучительную смерть, вдруг входит она, скидывает с себя всю одежду и нежно обнимает вас, но вы, вместо того, чтобы целиком отдаться новым и неожиданным для вас ощущениям, поглощены резкой болью, исходящей из области вашего уха, за которое крепко держится заскорузлой плотницкой ручищей внезапно появившийся на пороге ванной комнаты ее отец, и т. д., и т. п…
Не факт, что все описанное, кхе-кхе, случилось и в моей жизни, но, наверное, что-то подобное испытать мне все-таки пришлось, поскольку практически ничего из того, что происходило со мной до десяти я не помнил (кроме нескольких мелочей вроде имени моей учительницы в начальной школе – миссис Гэвино).
Мои отец и мать погибли в автомобильной аварии, когда мне было три года[2], но ваши попытки придать своим самодовольным физиономиям выражение фальшивой скорби по несчастному сиротке Джо лишены смысла хотя бы потому, что родителей я тоже не помнил.
Вы, тем не менее, наверняка изнываете от желания поделится своей убежденностью в том, что они прямо сейчас наблюдают за мной с небес, и, разумеется, непременно мною гордятся. Но лично мне нравится думать – вернее сказать, нравилось – что если эти ублюдки и попали в рай, то лучше бы они понаблюдали оттуда за занятиями на муниципальных курсах вождения, дабы удостовериться в существовании безопасных способов попасть из пункта «А» в пункт «В», не подвергая риску ни свои, ни чужие жизни.