Быстро переодевшись, бегом отправляюсь домой, чтобы забрать брата с сестрой. Они оба льют слезы, Натан – в объятьях Инары, а она сама – глядя наверх, прикрыв глаза.
– Золотцы мои… боже, храни вас Живан, – обессиленно падаю на колени подле них на диване, и обнимаю руками оба их содрогающихся тельца, отчего они еще сильнее бьются в истерике. Стирая их дорожки слез, не замечаю, как натягиваю улыбку, смотря в их лица, и глотаю собственные; от этого они словно становятся спокойнее, видя, что мы чувствуем одно и то же.
– Теперь мы есть только друг у друга. Отец с матерью защищают нас, став миром вокруг; они во всем, и одновременно – в нас самих. Мы справимся… если будем вместе.
Всхлипнув, Натан поцеловал меня в лоб, весь красный, сопливый; я вытираю рукавом его лицо, целую в ответ и протягиваю руку обоим.
– Я не хочу идти туда, – снова заливается слезами Инара, – не могу…
– Не хочешь попрощаться с ними напоследок? Я не виню, если не хочешь идти. Ты можешь отказаться. Самое главное, чтобы это решение на тебя не давило, – провожу по ее щеке, – уверена?
Она быстро мотает головой и встает. Сейчас выглядит все тем же ребенком, которым была много лет назад, а не той пятнадцатилетней взрослой девушкой, которая ходит со мной под руку и может нарваться на неприятности из-за своего нрава. Она сильно изменилась – носит только черные брюки и свободный верх, ее гетерохромные глаза словно стали суровее; она еще сильнее погружена в себя, покрасила пряди волос в черный, и я все никак не могу добраться до лекаря, чтобы выпрямить ей спину. Все также быстро ходит, но не размахивает руками, постоянно в карманах. Мне приходится отворачивать взгляд от ее содрогающихся плеч из-за всхлипов, чтобы снова не удариться в истерику, поэтому иду с поднятой головой и прямым взглядом. Мадлен где-то сбоку пробегает в торжественном платье, крепко прижимая к груди Рози; ее длинные зеленые волосы выделяются в объеме леса с сухой корой.
Вдохнув запах сырости, неумело пытаюсь справиться с нарастающей паникой, отчего ветер заставляет дрожать листья; мы с Инарой – двигающая сила плохой погоды, и надо держать себя, чтобы снова не ударить в грязь лицом, хотя бы на похоронах отца выдержать солнечную погоду. Я хочу, чтобы его обелиск подсвечивали солнечные лучи; чтобы сквозь пелену тумана выискивать фигуру, хоть на мгновенье словить миг, когда его душа навсегда нас покинет… сколько бы чепухи не говорили о том, что наши мертвые всегда с нами, это не успокаивает. Их нет рядом, а это – главное, отчего самому не хочется продолжать ходить по земле. Я так и не смогла оправдать их ожиданий… и теперь придется справляться с тем грузом ответственности, к которому я все еще не готова.