Может, сорваться с места, убежать в лес, остаться по макушку в воде, вдохнуть поток течения и также исчезнуть, как и родители? Сорваться, да и оставить это все на них…
На кого? На Инару? О, нет…
Тяжко вздохнув, оглядываю младших.
– Как вы?
– Нормально, – то ли буркнули, то ли сдерживая слезы, ответили они оба, – далеко еще?
– К самому началу кладбища. Туда же, где и мама.
Они кивнули, и оставшийся путь провели за разглядыванием земли под ботинками. Я бы поступила также, но из кустов начинают выходить остальные жители деревни, пока мы идем по главной дорожке. Они скоро практически облепят нас с двух сторон. Только окинув краем глаза их вереницу, горло содрогается от нарастающего кома, и зубы уже скоро начнут трещать. Их голоса – заунывные молитвы Даману, обращение к Шивин за благословеньем новой главы племени, и слова, сетующие Зеневье о своей судьбе.
Да уж, как вам не повезло… бедные, несчастные. Я подавляю в себе фырканье, чтобы не сорваться, не начать все крушить, как бывает, когда я вырываюсь к Софите во двор. Она словно специально оставила там старые доски, камни, ненужные вещи и перьевые подушки, которые я в гневе разбрасываю по всей территории, крича от агонии. Только там мне удается выпустить пар, а потом успокоиться уборкой там же, да и дома у старушки, пока готовлю новую порцию хорошего зелья от шав`ани. В последний раз, когда я совсем озверела, пошел такой ливень, что пришлось остаться у нее. Мы говорили об отце.
– Я не могу поверить, что и его потеряла, – повторяла я почти каждую минуту, – что мне делать, Софита? Что… я варю тебе микстуру, остаюсь на ночь, и все равно никогда больше не вернусь в спокойный мир, где у меня была опора. Я не хочу опять становится ею… теперь уже без поддержки извне. Мне надо держаться каждую минуту каждого часа, день за днем, и так целую вечность…
Опустив плечи, снова начала лить слезы, и такие горькие, что отдавались на языке неприятным вкусом, когда скатывались к губам.
– Не понимаю и не знаю, что делать… мне страшно прикасаться к картам и снова увидеть, что я потеряю кого-то еще. А вдруг следующей уйдет Инара? Натан? Мадлен?
Она еще пару минут назад поднялась, чтобы наконец положить свои сухие, теплые руки, мне на спину. Ее хриплый голос до сих пор отдается в голове:
– Несмотря на все невзгоды, ты вытерпишь… ты сможешь выстоять. Это тяжело, трудно, опасно, да и просто невозможно для кого-то, но ты… ты, как солдат своей семьи, станешь для них домом, когда они так сильно будут в тебе нуждаться. И ты никого не потеряешь. Только найдешь кого-то, кто станет ближе… и со временем боль пройдет, как уходит ночь, и начинается рассвет.