– А ты б меньше трепался, а больше смотрел! – беззлобно огрызнулся Жердь, усаживаясь на своё место – последним. – Давно как почистил, – в движениях его сквозила лёгкая досада, видимо, оттого, что он только сейчас добрался до тепла и горячего питья. Впрочем, видно было, что он не обиделся. Стопарь так, прочищал горло и говорил скорее проформы ради. Все уже, похоже, знали его манеру общения – и не принимали к сердцу. – Спасибо, Змей. Ух, горячая! – обратился Жердь к соседу, подавшему кружку, – и далее, уже к Стопарю, возвращая монету: – И не надо было их чистить особо. А то, можно подумать, ты там столько настрелял, ой…
Слушая эту, традиционную почти, болтовню-перепалку и грея руки, Шкет украдкой глянул вверх – тьма, усиленная красным светом костра, уже почти полностью съела мир вокруг них, только чёрные вершины рисовались на фоне глубоко-синего неба, как на графических картинах тушью.
В какой-то момент стало тише. Всё – и люди, и умолкнувшие вдруг собаки, и природа вокруг притихли, наблюдая за переходом света ко мраку, в котором бытуют свои законы – другие, отличные от тех, когда властвует день.
Это особенно заметно в лесу. Может, поэтому и повисла короткая тишина – даже Стопарь успокоился, присмирел будто характером, глядя в скачущие по дровам языкам пламени.
– Оно хорошо так, посидеть… Поговорить. Хорошо, пацан, – охотник-заводила подмигнул Шкету. – И лес, он… Истории любит. Но не пустое… – взгляд его сделался совсем задумчивым, как ненаполненный ещё стакан, сквозяшим сквозь жадную пляску огня – последнего, что оставалось во тьме подвижного, сильного, живого.
– Хорошо, – отозвался именуемый Седым. Когда рыжий язык вскидывался над поленьями выше, ясно становилось, откуда такое прозвище: волосы мужчины густо покрывал серебристый снег – разительное отличие от его товарища, Снайпера. Взгляд охотника был направлен вниз, на полоску белеющей бумаги, – он аккуратно скручивал пальцами табак. – Тебе, Шкет, тоже полезно. Посмотришь, приобщишься… Лес тут спокойный. Хороший лес. Крупного и опасного зверья немного. Хищники сюда особо не приходят – зимой разве, с голодухи если… Вон, покрупнее лисы Стопаря, – он усмехнулся, от тонкого движения вспыхнул иней на висках в отсветах огня, – ничего не видали. А если и приходят – то ты об этом знаешь…