В китайской комнате общежития каждый день гадали: «Даст ли нам китайская партия легальную работу?» Спустя долгие годы строгой секретности и тайных заданий каждый жаждал легкого общения, публичного признания своих достижений, свободных любовных связей.
Ли Чин-Чи в себе не сомневался. Он какое-то время проработал на парижской обувной фабрике и уже видел себя будущим стахановцем. А вот Хань Цзю-Пао был настроен скептически.
– Вот увидите, – предсказывал он. – Однажды нам снова придется скрываться.
На данный момент казалось, что сбылись прогнозы Ли. Они могли выступать: в Институте Востока, в Парке Культуры, в клубе иностранных рабочих. Им предоставили лучших преподавателей по колониальной истории и истории партии. Нью-Ланг получил весьма лестную рекомендацию от Коминтерна в театр Станиславского с просьбой принять молодого, достойного режиссера, и не менее лестное задание написать книгу о советском театре – впервые на китайском языке. Ли устроился на обувную фабрику «Красный Октябрь», а Хань, работавший в китайской секции Коминтерна, вскоре стал правой рукой партийного представителя – тоже южного китайца, знавшего Мао Цзэдуна еще под прозвищем «бледный студент Мао».
Разумеется, паспортов им не выдали и запретили называть посторонним свою фамилию или адрес. Но с этими оговорками Нью-Ланг мог рискнуть и навестить Ханну.
Ханна встретила его с восторженным криком, который одновременно удивил и обрадовал. Соседей по комнате у нее не было. Помещение крошечное, не развернуться, но зато полностью принадлежит ей. Она задавала вопрос за вопросом, и он, к своему удивлению, обнаружил, что ему абсолютно комфортно на них отвечать.
Да, он руководил труппой под названием «Мэй-Хуа», Цветок сливы. Он нарисовал синей ручкой на пачке сигарет очертания пяти листьев. Самый ранний цветок в году, который распускается среди морозов и бурь – он стал для китайского народа символом революции. По такому же пути развивался и его театр – среди полуколониальных унижений и полуфеодального полицейского террора. Спустя годы он узнал, какой это вызвало резонанс в стране. Появились другие любительские театры, они возродили семейную драму «Гроза» в улучшенной версии и поставили трагедию «Куртизанка» того же автора. Поставив историческую драму о восстании тайпинов, они дали завуалированный, но понятный ответ на покорение японцами Маньчжурии.