Он должен будет на максимальной высоте барражировать над географическим центром Европы и ждать приказа о бомбометании. Так как еще не до конца были отработаны механизмы автоматической бомбежки, оставался один вариант сброса бомб – это ручное открывание бомболюков и ручное сбрасывание. Он не забыл подчеркнуть, что от Ивана будет зависеть, какой завтра будет мир.
Плохо в эту ночь спал летчик Иван Панфилов. Ему мерещилось, что он общается с какими-то тенями и говорит с ними на неизвестном языке. Снилось серебряное блюдо, на котором стояла голова пророка и пыталась что-то сказать ему. А еще те самые круглые жилища на севере Сахалина, которые он видел только мельком. Ему снилась не война, которую он прошел от начала до конца, где пять раз горел в воздухе и выживал. Снилась какая-то другая война, война где-то внутри себя самого. Этой ночью Иван, наконец, вспомнил дословно, что говорил ему тогда в поезде бородатый и совершенно непонятный человек в телогрейке, а сказал он так:
– Бог есть дух, который обитает в людях, и мы – его руки и ноги на этой земле…
* * *
Ванечка проснулся от того, что за стенкой у изголовья, а это значит в сенцах, кто-то шоркал по полу веником-голяком. В окно через корку наледи и снега пробивался неяркий солнечный свет. Иногда тут бывало, что после бурана наступала солнечная и безветренная погода, холодная, но с чистым высоким небом, в котором в такие дни обязательно можно было увидеть стаи воронов, выписывавших круги над темными пятнами в сугробах. Это были чаще всего собаки или кошки, не сумевшие добраться до теплотрассы. Таких вороны добивали, даже если те подавали признаки жизни. А теплотрассы были сами по себе удивительным явлением. Тут трубы отопления не закапывались в землю, а покрывались деревянными коробами прямо поверху.
Вот такой короб, тянувшийся вдоль всей строчки бараков, летом был реально осязаемый, а зимой прятался под спрессовавшимися снежными заносами. И в этих траншеях всегда была тайна. Снег вокруг них вытаивал, образуя ровный круглый свод, высотой, бывало, даже в метр. Это пространство всегда оставалось теплым и служило пристанищем для бездомных собак, кошек, крыс и откуда-то изгнанных тараканов. Бывало даже – из-под досок короба в самое глухозимье пробивались хилые ростки подорожника или одуванчиков.