– Ма! – провопил ребёнок и вывернулся, вцепившись в мать, которая залилась слезами.
Я в изнеможении опустился на корточки, закрыл глаза, и этот мир закружился. Очень медленно я осознал, что толпа молчит. Я огляделся. На многих лицах отразилось всё то же колебание между благоговением и страхом, а некоторые в тревоге перекрестились. Я понял, что поднимает голову суеверие.
Мозговой Червь в моей голове сурово хмурился.
– А теперь посмотри, что ты наделал.
Я отбросил в сторону его отвратительное присутствие и, лихорадочно соображая, встал на ноги.
– Этому я научился у врача, – объявил я, чувствуя, как меня бросает в жар. – Если есть ещё, э-э, искра жизни, и ты возобновишь дыхание человека, он будет жить. Ещё минута, и было бы уже поздно.
Некоторые глаза посветлели, и моя аудитория немного оживилась. Мать мальчика кивала и улыбалась, по её лицу текли слезы. Напряжение висело ещё мгновение, а затем ушло. Неожиданно все заулыбались, и я сдержал вздох облегчения.
– Благодарю, о, благодарю Вас, сэр! – воскликнула мать.
Я был потрясён и взволнован, не в силах поверить, что действительно сделал это.
– Мадам, Он всё ещё может заболеть от воды, – почувствовал обязанность сказать я, напустив на себя официальный, хотя и довольно стеснительный вид. – У него может быть лихорадка. Но, надеюсь, мальчик поправится.
Я сиял от самодовольства, но моё удовлетворение возросло, когда я оглянулся на своих похитителей. Их суровые лица удивлялись, а Жаклин смотрела в изумлении. Мой скромный статус, несомненно, подвергся сомнению.
Лейтенант подозвал меня к себе.
– Не знаю, шпион ли Вы, мистер Уолтон, но позвольте пожать Вам руку, – произнёс он со сдержанным восхищением. – Я много чего повидал, но если это не чудо, то не знаю, что это.
Получать комплимент от человека, ведущего тяжелую и опасную жизнь, было неловко. Всё что я сделал, – это применил немного знаний, которых не было у других. И всё же я подставил свою шею, когда в этом не было необходимости. Я сам себе удивился.
– Спасибо, лейтенант, – сказал я.
Новое чувство гордости неуклюже уселось на меня. Мозговой Червь, казалось, дулся, или, по крайней мере, скользнул под свой камень на задворки моего ума. Я удивлялся тому, как он продолжал так непосредственно общаться со мной. Казалось, таинственное высокоэнергетическое противостояние определенно что-то изменило, оно было предпочтительнее, чем существо, невидимо управлявшее моими мыслями и чувствами, и я надеялся, что это хороший знак.