Буткевич опять зачастил:
– Я держу на Большом проспекте ювелирный магазин. Изумительные вещицы для продажи представляю. Между прочим, господин пристав, ежели вашей супруге или иным родственникам что-либо из украшений понадобиться, то я всегда…
Пристав раздраженно оборвал ювелира:
– Господин Буткевич, прошу не уклоняться от сути дела.
– Так я же и говорю, этот поручик, третьего дня ко мне заходил. Принёс шкатулку. Филигрань, серебренная с изумрудами. Предложил купить.
Сафонов от подобного беспардонного вранья в буквальном смысле попытался подскочить со стула, но стоящие сзади городовые с лёгкостью прижали его за плечи на место.
Пристав угрожающе процедил:
– Я бы советовал вам, поручик, не усугублять буйством своего положения! Господин Буткевич, продолжайте.
Буткевич опасливо косясь на Сафонова, продолжил:
– Э-э-э, о чём бишь я? Ах, да. Принёс, предлагал купить. Но я бы, конечно, ни за что не согласился, не в моём обычаи покупать с рук у незнакомцев, но этот молодой человек так просил. Маменька говорит при смерти, деньги срочно требуются. Я его и пожалел по доброте души. А вот сейчас посмотрел на его непочтительное отношение, да и думаю, что сей молодец в карты проигрался или на девок поистратился, потому и деньги понадобились.
Пристав жестом заправского факира извлёк откуда-то из-под стола шкатулку:
– Господин Буткевич, вы об этой вещи говорили?
– Именно о ней.
– А вам эта шкатулка знакома, арестованный? – обратился пристав к Сержу.
Сафонов растерялся, так как шкатулку он действительно ранее видел и только и смог заикнуться:
– Да, но…
И был тут же оборван приставом на полуслове:
– Достаточно. Секретарь, запишите, что арестованный признал предъявленную ему шкатулку, ранее им украденную из дома Великой княгини.
– Я этого не говорил! – опешил Серж.
– Коли признали, что шкатулка вам известна, а господин Буткевич назвал вас как продавца её, то так стало быть из дома Великой княгини она пропала с вашей помощью. Куда как вы сами признали были вхожи, – совершенно спокойным и назидательным тоном, будто и не было в его голосе угрожающих нот несколько минут назад, подвëл итог пристав.
Поручик обескураженно молчал. Стало ясно, что всë сказанное им либо вообще не воспринималось, либо выворачивалось против него самого.
– Благодарю вас, господин Буткевич, подпишите протокол у секретаря и можете идти. – теперь уже совершенно спокойно произнёс пристав. Было видно, что более его ничто и никто не интересует.