– Татьяна! – она ударила кулаком в дверь, и эхо прокатилось по лестничной клетке, будто кто-то рассмеялся этажом выше. – Откройте! Мы из комиссии!
Тишина. Потом – шорох, словно по полу волокли мешок с песком.
– Уходите… – голос приблизился, став низким, гортанным, будто говорили через ведро с водой. – В вентиляции… В проводах… Вырежут, как опухоль…
Ваня присел у замка. Луч фонаря выхватил царапины – не параллельные, а спиральные, словно дверь пытались вскрыть сверлом изнутри.
– Мёртвые дети не сверлят дыры, – он достал отмычку, руки steady, как у хирурга. – А живые… – голос сорвался, когда тень за спиной Саши качнулась.
На стене, где секунду назад был лишь её силуэт, теперь маячила фигура – слишком высокая, с руками до колен. Тень медленно подняла ладонь, указывая на потолок. Плесень сплетала там цифры: 09, как на обороте фото Збигнева.
Дверь распахнулась с грохотом. Морозный воздух ударил в лицо, пахнущий хлоркой и разложением. На пороге стояла женщина. Лицо скрывала тень, но в дрожащей руке поблёскивал нож для вскрытия конвертов – лезвие заляпанное коричневым.
– Вы опоздали, – её шёпот скрипел, как ржавые шестерни. – Они уже вошли в вас.
За её спиной, в глубине коридора, что-то щёлкнуло. Как будто кто-то перезарядил пустую обойму.
у гаражей:
Нев присел на корточки, снег хрустел под сапогами, словно под ним ломались хрупкие позвонки. Лезвие его ножа скользило по насту, будто резало не лед, а кожу невидимого существа. За каждым движением оставались борозды, заполненные голубоватым сиянием, как будто он вскрывал вены самой земли. Символы пульсировали, переливаясь между лунным светом и ядовитым неоном, отбрасывая на снег мерцающие тени. Его голос, низкий и монотонный, врезался в тишину, как шипение перегруженной радиоволны:
– Кхертагн… вал’кур…
Слова зависли в воздухе, обрастая эхом, словно их подхватывали голоса из-под земли – хриплые, надтреснутые, будто пересыпанные пеплом.
Линда отступила, спиной наткнувшись на ржавый борт «Лады». Ледяная корка на крыше треснула, осыпав ей за шиворот осколками, острыми как бритвы. Она вскрикнула, но звук застрял в горле, словно его вырвали клещами. Ее тень – густая, маслянисто-черная – замерла на месте. Медленно, с противным хрустом суставов, голова силуэта повернулась назад. Рот расползся до ушей, обнажая двойной ряд клыков, заостренных как шипы акации.