Таня засмеялась. Звук напоминал треск ломающихся рёбер.
– Они сказали… иначе маму уволят с института. – Она потянула рукав свитера, обнажив синяк на запястье. Кровоподтёк повторял форму логотипа клиники. – Это печать. Для контроля.
С потолка упала капля. Ваня посмотрел вверх – жёлтое пятно на потолке медленно раскрывалось, как глазное яблоко, разрываемое глаукомой.
– Нам пора, – он схватил брошюру, чувствуя, как бумага липнет к пальцам, словно живая. – Они могут вернуться.
Тень на стене дёрнулась. Из динамика телевизора вырвался хрип: «…ваше здоровье… наш приоритет…» – голос диктора исказился, превратившись в рёв циркулярной пилы.
Бумага брошюры липла к пальцам, словно пропитаная рыбьим жиром. Ваня перевернул её, и свет от треснутого экрана выхватил строчку: «ЗАО „Прогрессивные технологии“. Лицензия №042-84». Цифры блестели кроваво-красным, словно их выжгли лазером на человеческой коже. Номер напоминал дату – 1984. Год-призрак, год-предупреждение.
За стеной грохнуло так, будто опрокинули шкаф с хирургическими инструментами. Таня вжалась в кресло, свитер сполз, обнажив синяк на ключице. Кровоподтёк был идеально круглым, с трещиной по центру – точь-в-точь как логотип клиники.
– Это не просто метка, – она провела пальцем по краю синяка, и кожа подёрнулась мурашками. – Они… вживили что-то. Как чип собаке. Чувствую, когда приближаются. – Её голос сорвался на шёпот, когда почтовый ящик на двери дёрнулся, захлопав металлической челюстью.
– Кто именно придёт? – Ваня прислушался. За дверью послышалось шарканье – будто кто-то вёл пальцем по штукатурке, выискивая щель.
– Те, в чёрных комбинезонах. С чемоданчиками. – Таня обняла себя, ногти впились в предплечья. – В прошлый раз… они взяли волосы. С корнями. Говорили, что для «контрольного образца». А вчера… – она резко обернулась к окну, где тень фонаря вдруг замерла, – вчера принесли коробку. Металлическую. В ней… – её горло сжал спазм.
Телевизор захрипел. Диктор дёрнул головой, его шея вытянулась, как у марионетки.
«…ваш-ш-ше здоровье… – голос зациклился, переходя на ультразвук, – приори-и-тет…»
Ваня вскочил, но пол под ногами внезапно стал вязким, словнутил. Он ухватился за стол, опрокинув пустую баночку из-под таблеток. На стене напротив, там, где трещины обоев сходились в паутину, тень изогнулась неестественно – не человеческий силуэт, а нечто с клешнями вместо рук и слишком длинной шеей. Она покачивалась в такт хрипам телевизора.