С каждым разом действие эликсира заканчивалось… резче. Словно падаешь с высокой башни в холодную воду. И эта жажда… Не обычная жажда, нет. Жажда той ясности, той силы, что давал эликсир. Порой он ловил себя на том, что пальцы сами тянутся к спрятанному флакону, хотя прошло всего несколько часов после последней дозы.
Что если однажды придется выбирать – принять эликсир или сохранить его драгоценные капли для действительно важного момента? Что если…
Внезапно раздался стук в дверь – не шаркающие шаги пьяного отца, а твердая поступь господина Штейна. Он никогда не приходил в дома своих подмастерьев. Никогда, если только…
Шаги на лестнице… Каждый скрип старого дерева отдавался в висках Томаса глухим ударом. Он торопливо спрятал дневник, но флакон с эликсиром… Оставалось всего несколько капель, и он берег их как последнюю надежду. Сейчас, когда действие предыдущей дозы давно закончилось, его разум казался неповоротливым, мысли путались.
В тот момент Томас понял, что значит настоящий страх. Не тот простой страх, что охватывает тебя при виде пьяного отца или городской стражи. Нет, это был страх потери – потери того, что стало важнее воздуха. Он чувствовал себя нищим, у которого пытаются отнять последнюю краюху хлеба. Или, вернее, слепцом, которому однажды позволили увидеть мир во всем его великолепии, а теперь грозят вернуть в вечную тьму…
Господин Штейн поднимался медленно, словно давая Томасу время на мучительные размышления. Каждый шаг отмерял секунды, утекающие подобно песку в часах.
В памяти промелькнуло утреннее происшествие с лекарством для бургомистра. Как изменился взгляд господина Штейна, когда он заметил дрожь в руках своего подмастерья. Как долго он рассматривал готовую микстуру, принюхиваясь и покачивая головой. И этот шепот, который Томас случайно услышал: «Что-то здесь не так… Что-то изменилось…»
Флакон в руках Томаса казался теплым, словно был живым. Одна капля могла вернуть ясность мысли, силу разума. Но тогда господин Штейн наверняка заметит перемену. А если не принять эликсир, как выдержать его пронизывающий взгляд, его хитрые вопросы?
В соседней комнате тихо спала мать. Её дыхание было ровным – эликсир исцелил её болезнь. Но сам Томас чувствовал себя больным. Больным от отсутствия той силы, что дарили капли. Его разум, привыкший за эти дни к невероятной ясности, теперь метался в темноте как слепой котенок.