«Видишь ли, мой мальчик,» – Штейн говорил теперь совсем тихо, почти по-отечески, перебирая чётки, – «Господь даёт каждому свой дар не просто так. Твой дар… он мог бы принести пользу многим. Конечно, за разумную плату.»
Он сделал шаг ближе к постели матери, и Томас невольно подался вперед, загораживая её.
«Вот, например, твоя матушка,» – аптекарь указал на спящую женщину своими длинными пальцами, покрытыми чернильными пятнами. «Её исцеление… оно могло бы стать началом чего-то большего. Подумай только, сколько богатых домов в нашем городе скрывают больных за своими высокими стенами? Сколько благородных семей готовы заплатить любую цену за исцеление?»
В его голосе звучала какая-то странная мелодия – словно змея-заклинатель пыталась очаровать свою жертву. Томас почувствовал, как по спине пробежал холодок.
«Вместе мы могли бы…» – Штейн сделал неопределенный жест рукой, и его перстень с большим рубином тускло блеснул в свете свечи. Этот перстень Томас помнил хорошо – он появился на пальце хозяина после того, как дочь графа выздоровела от загадочной болезни. Тогда в городе шептались, что лекарство стоило больше, чем годовой доход всей торговой улицы.
«Я мог бы стать тебе больше чем учителем,» – продолжал аптекарь. «Настоящим наставником. Духовным отцом, если хочешь.»
Его слова падали в тишину комнаты, как капли яда. Каждая была обернута в благочестие, каждая звучала правильно. Но за ними скрывалось что-то тёмное, что-то жадное. Томас понял: он не остановится. Как не остановился, когда умирали дети бедняков. Как не остановился, когда старая Марта молила его о помощи.
«Духовным отцом…» – повторил Томас, и что-то в его голосе заставило Штейна насторожиться.
В этот момент с улицы донесся звон церковного колокола – глубокий, тяжелый звук, отмеряющий час перед рассветом. Штейн машинально перекрестился, не выпуская из рук чётки.
«Время позднее,» – произнес он, и в его голосе появились новые нотки – нетерпение, смешанное с плохо скрытым раздражением. «Подумай о моем предложении, Томас. Подумай хорошенько. До утра.»
Он развернулся к двери, но на пороге остановился: «Только помни – некоторые тайны… они имеют свойство раскрываться сами собой. Особенно если за них предлагают хорошую цену.»
После ухода господина Штейна Томас долго смотрел на последние капли эликсира. Как странно устроена жизнь – ещё неделю назад он был просто подмастерьем, а теперь… теперь он знал то, что не снилось даже мастерам Гильдии. И эти остатки драгоценной жидкости были лишь началом пути.