Томас осторожно спустился в подвал. В темноте он двигался уверенно – каждый угол, каждая ступенька были знакомы до мельчайших подробностей. Здесь, среди старых бочек и связок трав, начиналась его тайная лаборатория.
Лунный свет проникал через маленькое окошко под потолком, создавая причудливые тени. Он достал свой котелок – тот самый, в котором случайно создал эликсир. Теперь, благодаря обострённой памяти, он помнил каждую деталь той ночи.
Разложив перед собой травы, собранные на кладбище, Томас внимательно осмотрел каждый стебель, каждый цветок – всё должно быть точно так же, как в первый раз. Даже роса… Он помнил, как она стекала по листьям, как преломлялся в ней лунный свет. Всё должно быть идеально.
В темноте подвала начал закипать новый отвар. Пар поднимался к потолку, и в его струях Томасу чудились образы будущего – пока ещё смутные, но заманчивые. Он больше не будет беспомощным свидетелем чужой жадности и лицемерия.
Травы медленно отдавали свою силу воде. Томас работал методично, вспоминая каждое движение, каждую пропорцию. Эликсир должен получиться даже лучше первого – теперь он понимал природу трав гораздо глубже.
Его руки совсем не дрожали. Не было ни страха, ни сомнений – только спокойная уверенность. Словно всю жизнь он готовился к этому моменту. К моменту, когда случайное открытие превратится в осознанное мастерство.
Через маленькое окошко в подвал проникал лунный свет, такой же, как в ту первую ночь. Господин Штейн наверняка не спит, строит планы, подсчитывает будущие барыши. Но Томас знал: всё будет совсем не так, как представляет себе старый аптекарь.
В подвале становилось теплее – отвар медленно закипал, наполняя воздух странными ароматами. Томас работал сосредоточенно, проверяя каждый шаг. Теперь, когда разум был ясным, он замечал детали, упущенные в первый раз.
Снаружи послышались шаги – кто-то торопливо шел по улице, несмотря на поздний час. Томас прислушался и узнал легкую поступь Анны-Марии. Должно быть, возвращается от брата. Он вспомнил её последний визит в аптеку – как дрожали её руки, когда она просила лекарство для Михаэля, как блестели слезы в уголках глаз.
В её глазах была такая надежда, когда она говорила о брате. Не о себе – о нём. Возможно, он был несправедлив к ней. Да, она пыталась использовать его, но разве не сделал бы он то же самое ради матери? Страх за близких меняет людей…