И Лейтенант сжал огненный камешек в кулаке и сделал вывод:
– Это ты недооцениваешь его способностей.
Особист пригрелся в альпаке, прикрыл глаза… Ситуация все больше не нравилась ему, а он весьма уважительно относился к своей интуиции. Свести все к чрезмерной, но вполне понятной требовательности старпома не получится. Лейтенант явно готовился к сегодняшнему «собору» и формулировал свои переживания в нечто…
– Знаешь, как звали старпома на предыдущем месте службы? – спросил особист, потягиваясь, как на своем рабочем месте.
Лейтенант усмехнулся и снова занялся альбомом, положив камушек аккуратно в уголок стола – его руки постоянно были чем-то заняты.
– Его звали… «америкашка» – не в глаза, конечно.
– Да-а? – Лейтенант неожиданно сильно изумился, отложил альбом, о чем-то глубоко задумался и сказал тихо, как самому себе. – Забавно.
Перевалившись на другой бок, дотянулся до телефона и позвонил в рубку дежурного: «Пришли ко мне приборщика!»
– Небезынтересный момент. Он разведен, есть дочь, сын. Два года назад чуть ли не силой выпроводил их на родину, куда-то на Волгу. Но бывшая жена вернулась сюда, живет где-то в городе… с девочкой. Сына у бабки оставила.
– Да-а? – и снова почти минутная задумчивость, как забытье: нечто, подмеченное Мамонтовым в собеседнике впервые. – Странно вяжется в одно… Хоть картину пиши.
Уставившись в штору над койкой, Лейтенант стал говорить, на первый взгляд несвязно и не к месту.
– Солнце заливает весь ходовой, чайки счастливые, линия горизонта чистая, зовущая… Это наш праздник, после стольких трудных вахт… И вдруг этот решил: у меня нет ничего общего с красотой морского утра… Понимаешь, о чем я? Он правит бал… все должно существовать в его измерении, в его тени и жить по его усмотрению…
Мамонтов искренне посочувствовал:
– Он просто хам, да еще на собачьей должности. Почему ты обостряешь до края, до грани между жизнью и смертью! Не понимаю, не вижу грани…
– В этом твоя беда, разведчик…
В каюту постучали, обрывая разговор на высокой ноте.
– Заходи, Сенцов!
В каюту вошел приборщик, неловко, кособочась.
– У меня сейчас время есть, товарищ Лейтенант, я хорошо приберусь.
Матрос говорил твердо и бодро, с настроением, а Лейтенант уже вставал с койки.
– У тебя есть время? Подойди… повернись. Не крутись! О! – левый глаз у матроса был подбит и светился. – Старшина мне доложил. С боевым крещением, Владик!