Лейтенант подхватил «каштан» и словно взорвался:
– Минуту! – и тут же переключив тумблер на верхнюю палубу, загремел железным голосом. – Дача пробных оборотов! На баке – следить за якорь-цепью. Осмотреться за бортами! – и тут же, переключив тумблер, тихонько добавил: «Добро, ПЭЖ!»
В этом был весь Лейтенант: мгновенное переключение на действие из любого состояния…
– Радотин! – ворвался раздраженный голос старпома. – Свяжитесь с оперативным базы, подтвердите наш заказ на два буксира. Ветер крепчает…
– Катер отошел от «Новороссийска», – промямлил рассыльный, стоявший у бокового смотрового окна на левом борту. Лейтенант прямо упал на переговорное устройство:
– Командиру отделения сигнальщиков – на ходовой! Что, ослепило южное солнышко?!
Крупная океанская чайка, почти домашний гусь, плавно обогнула ходовой мостик на уровне смотровых окон, заглядывая в помещение сверкающими глазками: наверное, захотела узнать, кто это крикливый объявился… Лейтенант успел подмигнуть ей. И рассыльный открыл рот на смелое любопытство чайки.
– Вахтенный офицер! – голос командира корабля в динамике выдавал озабоченность. – Пауза в приготовлении… Там что-то с пирсами мудрят.
Как оказалось – не только с пирсами, с буксирами тоже. Лишь через час корабль самым малым ходом двинулся в глубину бухты. Большие и малые его собратья, гроздьями нанизанные на причалы, ревниво следили за плавным движением грозного эсминца, который смотрелся орлом среди пернатой мелочи.
Командир корабля, во время швартовок всегда спокойный и невозмутимый, сегодня явно нервничал. И было отчего. Порывы ветра усилились до штормовых значений, а у причала № 1 маячил только один буксир, мощный, с видом перекачанного бойца. Но два слабеньких нужнее одного сильного.
– Что, второго не будет, старпом? – уже не в первый раз спросил командир, быстро пересекая ходовой с одного борта на другой. Он присматривался к пирсу, к берегам бухты словно прицеливался.
– Не будет. Я же вам докладывал, бесполезно на них наезжать.
– Но ветер! Свяжись лично с оперативным! Они протянули время, а теперь еще и буксира не дают.
– Я свяжусь снизу, – невесело бросил старпом и ушел в радиорубку.
Обе боковые двери были открыты настежь и закреплены. Швартовка – такой момент в жизни корабля, когда ходовой стоит на ушах, на нем становится неуютно, гуляют сквозняки, и малейшая оплошность на вахте карается строго…