– Что происходит? – восклицают огромные пуговицы с дырками вместо зрачков.
Толпа в ужасе пятится под колеса, что также медленно откатываются в начало улицы. Люди заполняют проезжую часть, плотно прижимаясь друг к другу как мелкие анчоусы в консервной банке.
Да, теперь они так похожи на маленьких селедок, так же забавно открывают и закрывают свои маленькие ротики и крутят на 360 своими глазищами.
Перевожу взгляд на водителя, который нажимает на педаль газа до упора. Слышится свист резины, визг тормозов, душераздирающий крик, хруст костей и черепов… солнечная аллея Черных дубов окрашивается равномерным темно-красным мазком. Мусоровоз пробивает отбойник, вылетает на шоссе, и дальнейшая судьба доподлинно мне неизвестна.
Глава 3. Устье кровавого моря
Я села в наш гигантский пикап цвета грязного баклажана с синей эмблемой и рванула в противоположную сторону от дорожного коллапса и воя сирен. Сердце стучало как сумасшедшее, а такая свежая картина, только что нарисованная, так сказать, стояла у меня перед глазами вместо лобового стекла. К вечеру я уже была уже очень далеко и мчала по бескрайней темной горчичной пустыне на всех парах в поисках заправочной станции.
Я должна догнать чертов автобус!
Голые ступни начинали саднить от грубых педалей, а колени дрожать и дергаться. Мои короткие волосы постоянно выбивались из-за ушей, и мне все время приходилось заправлять их обратно, меняя управляющую руку на обшарпанном руле, то наводя искусанными пальцами прическу, то щипая онемевшие икры.
Где-то был ободок.
Я никогда не носила ободки прежде, но в последний год они меня спасали от нервной привычки засаливать и без того тонкие прямые сосульки. Я остановилась на обочине и повернулась на захламленное какой-то ветошью заднее сидение.
– Стивен, какой же ты засранец, – ворчу и перебираю заляпанные тряпки.
Натыкаюсь на фонарик, включаю и вставляю себе в рот.
– Гагой гагак!!!
Свет попадает на мои пальцы, и я вижу пятна свежей крови на них. Фонарик вываливается, и в его свете серебряное лезвие пускает солнечного зайчика на прокуренную желтую крышу.
– Господи…
Кажущееся гигантским лезвие тесака, которым Стив отрубал головы лососям…
Его сезонный промысел, позволяющий нам такую роскошь как поливалки, ведь Стивен работает санитаром.
Так вот, лезвие обрамляет тонкая алая каемка, а под ним уже впиталось еще теплое бордовое пятно. На бежевой непокрытой лаком рукояти нет живого места. Светлая грязная ткань в мелкую складочку украшена витиеватыми узорами свежей крови. Не раздумывая, я вылетела на улицу и вышвырнула страшные предметы во тьму.