На утро Пол вошёл в кабинет отца, где время, казалось, застыло между старинными позолоченными часами и голограммами котировок. Отец Пола, не отрываясь от монитора с данными по облигациям Тайваня, кивнул на стул из красного дерева:
– Хедж-фонд без инвесторов – как меч без клинка. Говори!
Пол разложил перед ним файлы:
– Менеджер банка, твой приятель Доусон, он… человек устаревших взглядов, понимаешь…
– Что он тебе сказал?
– Ну, там стандартные отговорки, ты знаешь… типа молодой, нет кредитной истории… бла-бла-бла.
– Он дал тебе деньги?
– Нет.
Отец вздохнул и сел на стул. Повисла пауза. Пол опустил глаза и наклонился к отцу:
– Как привлечь крупных игроков? Тех, кто не спрашивает отчётов, кредитных историй и кому плевать на мой возраст?
Отец опять вздохнул, скупо улыбнулся и медленно достал из ящика два досье. На обложках были гербы – французская лилия и немецкий орёл.
– Марк Делакур и Томас фон Штайнер. Один боится стать невидимым, другой – потерять контроль. Твоя задача состоит в том, чтобы сыграть на их слабостях.
Марк Делакур был французским аристократом с седеющими висками, напоминающими серебряные нити в парче. При ходьбе он опирался на трость с набалдашником в виде головы волка. Лезвие XIX века, спрятанное внутри, было острее его иронии. Состояние, сколоченное на виноградниках Бордо и теневых поставках оружия в зоны конфликтов, не смягчило тоски по эпохе, где герб семьи значил больше банковских счетов.
– Он коллекционирует не активы, а истории, – отец провёл пальцем по досье, оставляя след на строке «Увлечения: дуэли, рукописи эпохи Просвещения». – Пригласи его в дорогой ресторан. Говори о чести. О том, как цифровой мир станет его новым полем боя.
Томас фон Штайнер это немец в костюме, сшитом с точностью швейцарского хронометра. Его кабинет во Франкфурте напоминал геометрическую вселенную, где стопки документов выровнены под углом девяносто градусов, карандаши замерли параллельно линиям паркета. Он скупал долги стран, как коллекционер бабочек, – аккуратно, без жалости.
– Покажи ему матрицу, – бросил отец, указывая на графики. – Скажи, что твой алгоритм превращает энтропию рынка в симфонию. Он продаст душу за совершенство чисел.
Пол перевернул страницу с фотографией Томаса. Лицо немца, будто высеченное из мрамора, не выражало ничего, кроме холодного расчёта.