Дикость какая. Огромным бугаям я сказки еще никогда не пересказывала.
Я прикусываю щеку изнутри, мысленно выстраивая краткий сюжет, чтобы не утомить Назара.
Делаю глубокий вдох.
– История Золушки печальна тем, что когда-то ее мир был полон света. До тех пор, пока болезнь не оборвала жизнь ее матери. Тогда в дом, где она жила с отцом, ворвалась злая мачеха с выводком гадких дочерей.
Пауза повисает в воздухе, и я слышу, как Назар недовольно хмыкает.
– Дальше, Света. Что было дальше? – его слова словно оголяют мои нервы.
Зябко поведя плечами, я продолжаю через силу:
– А дальше умер и отец Золушки, и ее жизнь превратилась в кромешный ад. Мачеха долго издевалась над ней, стремясь выжить из дома любыми способами.
– Так вот оно что, – произносит Назар, задумчиво почесывая свой подбородок и глядя в окно.
Выдыхаю из себя всю злость, всю ненависть, годами копившуюся во мне.
Никогда прежде я не делилась своей историей, пускай даже в виде параллели с персонажем сказки. Оказалось, так гораздо легче излить душу. Не так больно, как ворошить прошлое.
– Моя судьба – зеркальное отражение судьбы Золушки. С той лишь разницей, что моя история не закончилась хорошо.
– Помнится, в этой сказке был принц, значит, твоя история еще не окончена.
– Так вы обманули меня? Вы знали эту историю!
Назар хмурится еще больше, глаза стеклянными становятся. Словно он предался не совсем хорошим воспоминаниям.
– Нет у меня принца, – тяжело вздыхаю и жму плечами. – Только вы, Назар…
– И на каком основании тебя выжили из дома? – внезапно переводит он тему.
– Однажды по распоряжению мачехи к нам пришел нотариус. Общими усилиями меня заставили подписать отказ от наследства в пользу другого. Взамен на…
Я вдруг прикусываю язык до крови. Моментально впадаю в ступор из-за того, что едва ли не проболталась Назару.
Не так он должен узнать эту новость.
Сначала нужно заставить его вспомнить меня и ту ночь. А уж потом говорить о последствиях.
А Назар уже высверливает во мне дыру. Превращает мозг в труху одним своим тяжелым взглядом. Давящим, колючим и пронизывающим до костей.
– На что? – грохочет его голос раскатом грома. – Что могло быть важнее отчего дома?
Мороз продирает кожу. Коркой инея покрывается все тело.
Он загнал меня в угол, чтобы клешнями вытащить всю правду.
Я руками обнимаю себя, чтобы согреться немножко.