Писатель сидел неподвижно. Каменное сердце. Ну и не надо! Не надо её жалеть!
– Ты заплакала. Я думал, что именно это и произойдёт, потому и улыбался. Прости. Ты, конечно, подумала, что у меня каменное сердце. Но, поверь, слёзы сейчас – самое лучшее для тебя. Плачь. И, послушай меня, ты скоро всё забудешь. Скорее, чем предполагаешь.
Цинизм. Везде, во всём, в каждом слове жгучий, отвратительный цинизм. А впрочем, он говорит так…
– Ваши слова. Вы говорите так, как будто…
– Как будто это говоришь ты?
Адская проникновенность. Он проникает в её душу.
– Что-то вроде того. Я ненавижу вас за это.
– Не бойся. Ненависть – это не страшно.
Слёзы высохли, а возникшее молчание не было ни тягостно, ни утомительно. Оно овевало их лёгким ветерком, шуршало над головами листвой берёз, пряталось в тёмных кронах тенистых елей. Женни почувствовала, что готова на всё, лишь бы вернуться туда, где можно остановить смерть.
И когда он задал ей следующий вопрос, она убедилась, что её мысли проходят через него. Или рождаются в его голове.
– Ты хочешь вернуться в ту оранжевую комнату?
Там была тень. Тень, которую она не успела удержать. Неужели это шанс? Шанс успеть?
Долгое, долгое молчание.
– Да, хочу.
Он улыбнулся, по-кошачьи прищурив глаза. А Женни тут же оказалась в дрожащей, неспокойной комнате, комнате тревоги. Села на кровать. Под ладонями – то же шерстяное покрывало, жёсткое на ощупь, отталкивающее. Она легла на него спиной и раскинула руки.
Писатель стоял у окна, всматриваясь в ненастоящую улицу.
– Ты чувствуешь, как бьётся твоё сердце? Как кровь бежит по венам? Лежи и слушай этот ритм. Только он – настоящая жизнь. Всё остальное – ложь. Хочешь, я расскажу тебе, о чём ты думаешь, Женни?
Ты напряжённо ждёшь стука в дверь. Ты хочешь уловить самый первый его звук, чтобы успеть броситься к двери и поймать того, кто стоит за ней. Сейчас ты боишься так, как ещё никогда не боялась в жизни. Потому что сегодня единственная ночь, когда можно вернуться в прошлое и исправить то, что уже произошло. Ты надеешься, что на этот раз не опоздаешь и схватишь-таки мимолётную тень…
Но ты никогда не услышишь этого стука. Потому что тень, которую ты жаждешь поймать, уже здесь. Не он тебе приснился тогда. А я.
Беззвучная слеза стекла по её виску.
Он приблизился к ней.
– Женни, моя Женни…