Но даже когда он вдохнул, мир вокруг него оставался размытым. Глаза его распахнулись, но формы, цвета – все – было искажено, как будто он видел это через запотевшее окно. Все было неправильно. Это было… слишком много. Слишком много цветов, слишком много фигур, движущихся одновременно, сталкивающихся, смешивающихся друг с другом в вихре неразберихи. Голова у него закружилась от усилий сфокусироваться. Он ничего не мог понять. Ничего не казалось правильным. Он попытался пошевелиться, сесть, но его тело отказывалось подчиняться. Его конечности казались тяжелыми и слишком слабыми, чтобы поддерживать его. Он оказался в ловушке, подвешенный в мире, который, казалось, вышел из-под контроля.
Тогда его охватило страннейшее чувство – ощущение смещения, ощущение, будто он больше не принадлежит телу, в котором обитал. Он как будто видел мир из-за завесы, отделенной от всего окружающего невидимой силой. Это не я, подумал он. Это не то место, где я должен быть. Он пытался кричать, кричать, но ничего не выходило. Его голос был неправильным. Так неправильно. Это был не тот голос, который он знал. Это был маленький, хрупкий, высокий звук, который, казалось, эхом доносился где-то глубоко внутри него, но никогда не достигал поверхности.
И тогда истина обрушилась на него, как будто в его сознании распахнулась дверь. Он чувствовал – ясно и неоспоримо – правду о своем положении, о том, кем он был сейчас. Он больше не был Маркусом. Нет. Он не был тем человеком, который танцевал на улицах Рио, который гулял по залитым солнцем пляжам, который смеялся, любил и жил в мире музыки и тепла. Этого больше не было. Эта жизнь была… стерта.
Я возродился. Эта мысль прозвучала в его голове, как отдаленный барабанный бой, становясь громче с каждой секундой. Осознание этого поразило его, как волна, разбивающаяся о берег, подавляющая своей силой. Он чувствовал, как правда оседает в его груди, сжимая его ледяными пальцами. Он больше не был самим собой. Он больше не был Маркусом.
Мир вокруг него казался странным – слишком большим, слишком огромным, и все же он был таким маленьким. Его конечности дрожали, слабые и несогласованные, пока он изо всех сил пытался понять, что только что произошло. Мира, который он когда-то знал, больше не существовало. Оживленные улицы Рио, смех его друзей, музыка, которая наполняла каждый уголок его жизни, – всего этого теперь не существовало. На ее месте оказалась холодная, чуждая реальность, окружавшая его, удушающая своей незнакомостью.