– Но!…
– Не балуй!…
– В намёт!…
Впрочем, маштачёк игрался не хуже хозяина: частил копытцами, вдруг с ровного бега переходил на щёпотный, бочком перед мордами рослых хозяйских жеребцов. Оба были счастливы распахнувшейся свободе.
Только бдительный глаз заметил бы, что поводья мальца-ездока не взнузданы, а прячутся с шлеи под наперсник, а конь и всадник вольны друг от друга; с удил же ещё одна шлея уходит вперёд под руку Гущи…
– Ну-ну, будет вам – иногда одёргивал тот; так, для порядка. Значительно суровей косил глазом вбок на шалунов его могучий, под тяжёлого всадника в броне, жеребец, при случайных сближениях норовивший толкнуть, а то и ухватить зубами расшалившегося маштачка.
На полпути встречь на лесную прогалину выехал Арслан-бек воевода, а за ним по чину в сопровождение Акбарс-батыр и Жеребок – только давно уже тем прозвищем не поминаемый. Развернулся, в силу вошёл широкоплечим цветущим мужчиной: кудрявая головушка, мягкая бородушка; теперь уважительно называемый сторонними Жеребцом.
Гуща об одну руку и щека в щеку обнялся с Арслан-беком, ладонь в ладонь хлопнул с Акбарс-батыром и Жеребком…
…И звонкий голосок разнёс тишину и чин!…
– Исэнмесез абзый! Сезнен эшелез кебек!!!/Здравствуй дядя! Как твои дела!/
– …Исэнме, каделе!/Здравствуй, дорогой/ – ,ошеломлённый и тронутый до повлажнения глаз, ответил Арслан-бек; смеялся и тёр глаза Акбарс; улыбаясь, кланялся Жеребок.
Гуща, обернувшись, притянул за плечи Аюшку,
– Умница, молодец…
Маштачок вынужден был прижаться к гущинскому Бесу, и тот исполнил своё желание: ухватил пастью за щёку – но под настроение хозяина чуть-чуть, почти только одними губами – не балуй, МЕНЯ СЛУШАЙ…
Дальше ехали «по честям»: впереди Гуща – справа Арслан-бек, слева Жеребок; за ними Аюшка – обок Акбарс-батыр и Севрюк, позад Сом и Лютый; замыкали четверо нукёров Арслан-бека.
– Ну, как бабоньки королевишнами – боярышнями становятся?
Арслан-бек смолчал, Жеребок расплылся в улыбке:
– По три раза на день бегают: как да куда? …И многозначительно посмотрел на бека – тот потянул повод, отстал.
– …Ну, говори, что там.
– Да беда, в рёв: мужей любят, детей не оставят – но постареем, мужики молодых возьмут, нас бросят. Опять же вера…
– Как по кустам любились – не мешала, а теперь, на тебе, вспомнили!
– Чего там вспомнили: когда пухнуть начали, шаман их по мунгальски обрачевал… Потом тихонько с младенцами в часовню спошли покрестить – сам им попа со святыми дарами привозил…