Она пошла дальше, еще внимательнее вглядываясь в переплетение ветвей и корней. Лес словно играл с ней. Тропа под ногами не раз пыталась увести ее к топям, заманивая светящимися болотными огоньками, или в непролазные заросли колючего кустарника. Но Эмилия вспоминала бабушкины уроки: "Не верь глазам, верь ногам и сердцу Леса". Она закрывала глаза, прислушиваясь к едва уловимой вибрации земли, к направлению ветра, к чуть заметному изменению запахов – и находила верный путь.
К вечеру сумрак загустел почти до полной темноты. Она вошла в Старую Рощу. Деревья-исполины стояли здесь так плотно, что их кроны сплелись в сплошной, непроницаемый купол. Под ним царил мрак и абсолютная, давящая тишина. Ни шороха, ни писка, ни вздоха ветра. Воздух был тяжелым, спертым, пах древней пылью и тленом. Здесь время остановилось много веков назад. Эмилии стало по-настоящему страшно. Это место было чуждо жизни, чуждо всему человеческому. Здесь нельзя было оставаться.
Усталость свинцом налила ноги, но она заставила себя идти быстрее, почти бежать, спотыкаясь о невидимые корни, продираясь сквозь завесы паутины, липкой и холодной. И в этот момент она услышала его.
Звук родился не в какой-то точке – он возник из самой тишины, заполнил все пространство, проник под кожу, заставил вибрировать кости. Низкий, глубокий, рокочущий. Рычание. Полное такой мощи, такой первобытной ярости, что кровь застыла в жилах. Но в нем слышалось и что-то еще. Что-то похожее на… бесконечную боль.
Он был здесь. Хозяин Леса.
Рычание оборвалось, оставив после себя тишину еще более оглушительную, чем прежде. Эмилия застыла истуканом под сводами мертвых деревьев, боясь дышать. Воздух вокруг нее, казалось, потрескивал от напряжения. Он был здесь. Рядом. Она чувствовала его присутствие так же ясно, как холод камня под подошвами стоптанных башмаков. Запах – дикий, мускусный, запах мокрой шерсти и грозы – стал сильнее, накрыл ее с головой.
Где он? Ее глаза лихорадочно шарили по сумраку, но различали лишь искаженные тени, стволы-колонны, уходящие во мрак, переплетение ветвей, похожее на скрюченные пальцы. Лес затаился вместе с ней, наблюдая.
Бежать? Мысль была инстинктивной, животной. Но куда? В этом царстве теней он был хозяином, а она – слепым котенком. И потом – цель. Лунноцвет. Лицо матери, бледное, с испариной на лбу. Нет, бежать нельзя.