Тогда она горделиво покажется из воды во всю свою стройную стать. С нежностью приласкает тёмную водицу белыми руками. С осторожностью соберёт свои длинные вьюны волос, разметавшиеся по водной ряби. Потом красиво запрокинет голову, мягко расчешет тонкими пальцами мокрые завитки и заплетёт их в косу.
Будто обморочный рассудок рисовал Степану разные картинки. Ему хотелось верить в чудо, представлять хорошее. Пусть тело Прасковьи и виделось безголовым, но оно оживёт. Степану стоит только освободить из речного плена её голову, защемлённую корягой. Тогда Прасковьюшка вдохнёт животворящего воздуху и жадно задышит.
Степан рванулся в воду, еле переставляя ноги, будто обутый не в сапоги, а в грузные кряжи. Он даже не пытался скинуть неудобную обувку, ведь босиком не сделать и шагу по острым камням. По пояс в воде он таранил бурлящий поток, упорно продвигаясь против течения в сторону этой чёртовой запруды. Остервенело разметал по сторонам завалы из корней и веток, неотступно приближаясь к телу Прасковьи.
Вдруг гаденькая мыслишка шевельнулась в его остуженном водой разуме. Понадеялся Степан, что мерзостный вид утопленницы истребит нездоровую зависимость, разорвёт путы любовного плена.
Степан сразу отметил, что дело пошло спорее. Движения стали более выверены и расчётливы. Наконец-то ему удалось освободить и выловить её тело. Он вынес тело на берег, положил на траву. Опустился перед утопленницей на колени. Повернул Прасковью лицом к себе и внимательно взглянул в её застывшие глаза. Посмертная муть заволокла их чистую голубизну, тёмные круги очертили глазницы, нос заострился, губы посинели.
Тут же Степан резко отпрянул от недвижной Прасковьи.
Его плечи вздрагивали как от грома, опущенная голова потряхивала спадающими сивыми вихрами. Внезапно вскинув к голове дрожащую руку, он раскрытой пятернёй сгрёб свои липкие пряди, грубо откинул от лица на лоб. Обвёл всё отрешённым пустым взором. Мрачный туман по-прежнему окутывал серостью и тоской. Ни одной живой души. Сгорбленный Степан глубоко вздохнул и застыл на коленях, будто хотел понять, как это ‒ быть бездыханным.
Медленно выпуская из себя воздух на выдохе, он так жалобно заскулил, что глаза его переполнились слезами и ручьями потекли по ушам и кудлатой бороде.
С мольбой, страдальчески воззрился Степан на небо. Видит, а там потухли звёзды. В бледно-серой дали мерещилась тусклая луна, похожая на бесформенное трупное пятно.