Она стоит в центре Лабиринта, держа в руках собственное сердце. Оно бьется в такт голосу Офиона: "Ты – петля. Ты – начало. Умри, чтобы начать."
Лост сбила осу. Мир дрогнул, и она очутилась перед Вратами Хронофага – аркой из сплавленных костей, увенчанной черепом гигантского зверя. В его глазницах горели два солнца: одно – черное, другое – белое. Между ними висела надпись:
«ВНУТРИ – ТОТ, КТО ТЕБЯ ЖДАЛ.»
За воротами лежал город. Нет, не город – организм. Башни были позвонками, мосты – сухожилиями, а в окнах-ранах светились огни, как лейкоциты, атакующие инфекцию. Где-то там, в сердцевине, пульсировала Башня Голодных Зеркал.
Лост шагнула вперед, но ее отбросило назад. Шрам-спираль на запястье кровоточил, а голос Офиона прошипел:
– Ты не готова. Ты еще не умерла достаточно раз.
Она обернулась. За ней стояли они – версии ее самой из других циклов. Одни плакали, другие смеялись, третьи молча протягивали руки, на которых красовались такие же спирали.
– Нас слишком много, – сказала одна.
– Нас никогда не хватит, – добавила другая.
Пространство между ними начало трескаться, как стекло. Лост побежала к Вратам, но земля разверзлась, поглотив ее.
Проснулась. Снова в обломках.
Но теперь ее скафандр был сросшимся с кожей. Металл дышал, ребра жесткости извивались, как змеи, а на груди красовалась новая гравировка:
«Он разорвет тебя на нити времени.»
Где-то в глубине Офиона забился пульс, и небо покрылось паутиной из трещин.
Город-организм дышал. Стены из спрессованных позвонков сжимались и расширялись, выталкивая воздух, пахнущий ржавчиной и разложением. Лост шла по «улицам» – тоннелям, выстланным мембранами, сквозь которые просвечивали жилы с черной жидкостью. Каждый шаг заставлял их содрогаться, как будто Офион чувствовал ее через кожу. Скафандр, сросшийся с грудной клеткой, тянул ее вперед, словно невидимая нить впилась в позвоночник.
03:47:17.
Цифры теперь пульсировали в такт ее шагам. Время истекало, но куда? Над головой, в «небе» из сшитых сухожилий, проплывали тени существ с множеством пустых глазниц. Они шептали:
– Он взял твои слезы. Он слепил из них ловушку.
Лост свернула в арку, похожую на раскрытую пасть, и попала в Собор Сорванных Швов. Колонны здесь были из спиралей ДНК, перекрученных в узлы, а вместо витражей – куски застывшей боли, светящиеся изнутри. В центре, на алтаре из костей, лежало зеркало. Не стекло – плоть, растянутую на раме из ребер.