Пластинка закончилась, и в наступившей тишине Муравьева вдруг осенила одна не очень приятная мысль. Он так и не позвонил родным, удачно добравшись. Вчера он не стал звонить, опьяненный свободой, он просто забыл – но почему не позвонили они? Мало ли что могло с ним случиться? Муравьев тяжело присел, бездумно сжав в руке тряпку. «Не нужен ты им, не нужен», – мысль скользнула по сознанию и затихла. Любому, вырастившему детей, такая мысль не в новинку. Эдуард вздохнул, повозил тряпкой по спинке кровати, тряхнул головой.
– Десятый наш десантный батальон, – пробурчал он.
Он взглянул на часы, было уже за полночь. Заубирался. Оставив тряпку, Эдуард пошел взглянуть, как там печка.
Почти прогорела. Перемигивались красные глазки угольков, понемногу застилаемые пеплом. Муравьев нагнулся к печке, чтобы тепло коснулось лица. Он зажмурился, счастливо вздохнул – и закашлялся от медного, жаркого, острого запаха пламени.
Он проснулся ночью.
«А вдруг с ними что-то случилось?»
Ночь навалилась на окна, почуяв его страх. Эдуард сел на кровати.
«Нет. Не может быть. Все должно быть в порядке».
«А если? Мало ли что, ведь сейчас так опасно…» Эдуард нащупал на столике часы, и, прищурившись, посмотрел на фосфоресцирующие стрелки. Четыре часа. Муравьев сжал часы в кулаке, лег и стал ждать утра.
Едва дождавшись восьми часов, он позвонил домой. Длинные гудки. Ну конечно, иногда на ночь телефон выключают… Или все уже ушли? Пашка – в школу… Эдуард позвонил дочери. «Абонент не отвечает или временно…» Да ладно, она могла оставить мобильник заряжаться. Зятю. «Абонент не отвечает или…» Внуку! «Абонент не…» Да что такое! Ладно-ладно, Пашка в школе, мобильник он мог забыть, оба на работе, ну да, ведь сейчас будни, он-то привык, что проводит на даче лишь выходные…
Днем он позвонил всем еще раз, с тем же результатом, и забеспокоился уже всерьез. Страх за близких сел к нему на плечо и зашептал на ухо всякие ужасы. Эдуард, не желая потакать страхам, решил подождать до вечера.
Но вечером ничего не изменилось. Муравьев сел и минуту подумал. Нужная мысль пришла. Обзвонить всех родных и друзей, кто-нибудь что-то да знает.
Полностью разрядив мобильник, Эдуард испугался по-настоящему. Ни один телефон не отвечал. Работали определители номера и автоответчики, у кого они были, но люди не подходили, не брали трубку, не говорили «алло». Муравьев отложил телефон. Страшное предположение. Началась война. Москвы больше нет. Только разбросанные камни, куски бетона, осколки стекла, мешанина из того, что было раньше городом.