Так, пританцовывая, он и направился домой, на свой уютный чердак
с маленьким квадратным оконцем на каждой стороне, переставший быть
пещерой.
Статуи безмолвно и недвижимо смотрели каждая в свою сторону.
«Какие же они уродливые», — неожиданно понял Оникс. —
«Неудивительно, что их никто не покупает. Я бы и сам не купил, да и
на выставку не пришел бы».
Он нашел в студии пару холстов и накрыл каждым по статуе, но
остальные продолжали осквернять своим омерзительным видом его
дивный новый мир. Оникс взял из шкафа в кухонном углу молоток,
подбежал к одной из скульптур и ударил по ней изо всех сил. От
статуи откололась голова, и из шеи теперь торчала только
согнувшаяся проволока. Оникс бил скульптуру снова и снова, пока на
его руке не повисла Мари.
— Что ты делаешь? Остановись, остановись!
Оникс опустил руку с молотком. Он ничего не ответил жене, только
пнул осколки прочь от себя.
— Ты ведь так долго работал над ней, чем же она тебе не угодила?
— причитала Мари. — О нет, любовь моя, только не говори, что ты
хочешь разрушить их все!
— Именно, — ответил Оникс, мягко отодвинул жену и принялся
молотить очередную статую. Мари закрывала лицо руками, она не
хотела видеть этого бессмысленного вандализма.
— Пусть их никто не покупает, — сказала она, когда он превратил
гидру в ворох черепков. — Они же не понимают, какой ты гений. Лет
через десять поймут, и твои статуи будут стоить по сто тысяч евро
каждая. А ты будешь смеяться, вспоминая ту историю, когда на твою
выставку пришло четыре человека!
— Я не буду смеяться, пока я делаю вот этих уродцев, — он ударил
следующую статую. — Только сам служу посмешищем. Пришло время
делать кошек для дамских будуаров.
— Ты больше не хочешь лепить с моей натуры? — Мари удивленно
подняла брови, и в следующую секунду изобразила глубочайшую обиду.
Кто знает, может, ей и вправду было больно осознать это.
— Маленький творческий перерыв, Мари, — сказал Оникс,
разделавшись с третьей скульптурой. — А потом я сделаю статую,
глядя на которую ты и забудешь, где настоящая ты — в плоти или в
глине.
— Ну, хорошо, — ответила та. — Но, пожалуйста, милый... Сделай
небольшой перерывчик и еще раз все обдумай. У тебя же аффект... Ты
не понимаешь, что творишь. Будешь делать кошек, собачек, да хоть
жирафиков — но зачем старые-то разбивать? Давай отдохнем, выпьем
кофе.