Тишины не было. Ещё до того, как он достал ключ, из-за двери донеслись голоса, искажённые странным эхом, будто звук проходил сквозь толщу воды.
– Ты с ума сошла! – раздался глухой удар кулака по столу. В трещинах пластиковой поверхности зашевелилась чёрная плесень. – После того, как в прошлом году грунтовые воды вышли, Зона превратилась в братскую могилу. Ты хочешь туда соваться?
– Она моя мать, Миша! – Лариса вцепилась в край стола, её ногти оставили глубокие царапины. – Семьдесят лет! Ты представляешь? Она там одна…
– Я три года жду этот пропуск! – голос Михаила сорвался. – Три года, Ларис! Они дали нам только две недели на периметре. Две недели, понимаешь? Если опоздаем…
– Ты всё ещё веришь их обещаниям? – Лариса задохнулась от ярости. – Эти твари в чёрных комбинезонах забрали Свету… Ты видел, во что она превратилась? Она не может говорить, только шепчет про какие-то глаза в стенах…
– А ты предлагаешь нам сдохнуть здесь? – Михаил достал из кармана смятый пропуск со спиралевидной печатью. – Билеты только на нас двоих. Через две недели – обратно. Остап… – Его взгляд скользнул по фотографии на стене, – остаётся здесь. Мы передадим его Наставникам.
Остап застыл в дверном проеме, не решаясь сделать шаг внутрь. Его пальцы сжали пакет с пайком так, что пластик затрещал. В квартире также пахло сыростью, плесенью и чем-то ещё – чем-то металлическим, словно кровь, смешанная с ржавчиной.
Он не сразу понял, что именно заставило его замереть.
Тени.
На потолке, в мерцающем свете догорающей лампы, чётко отразились два силуэта. Один – массивный, сгорбленный, будто несущий на спине невидимую ношу. Второй – тонкий, с неестественно вытянутыми конечностями, пальцы которых плавно шевелились, словно ощупывая воздух. Они не двигались. Они ждали.
Остап резко перевёл взгляд на стену – ничего. Потолок – пусто. Но ощущение, что что-то только что было здесь, не отпускало. Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки, ногти впились в ладони. Этот дом давно перестал быть безопасным, но сегодня в нём витало что-то новое. Что-то… ожидающее.
В этот момент из кухни донесётся приглушённый, но яростный голос:
– Остаётся? – голос Ларисы прозвучал резко, как треск ломающегося льда. Она стояла в дверном проёме, её пальцы впились в косяк, оставляя на мягкой древесине глубокие борозды. – Чтобы Наставники его в лагеря отправили? Ты слышал, что они делают с теми, кого «исправляют»?