В тот момент во мне что-то щёлкнуло. То самое упрямство, которое тянуло меня вперёд в деревне и интернате, снова проснулось. Я не хотел заканчивать так. Я не знал, что делать, но знал одно: надо что-то менять. И уже на следующий день я поставил будильник на 6 утра, надел старые кроссовки и вышел на пробежку. Это был первый шаг – маленький, неуверенный, но мой. Я ещё не понимал, куда он меня приведёт, но уже тогда чувствовал: назад пути нет.
Глава 4. Спорт. Первые шаги и падения
После того утра, когда я впервые вышел на пробежку, моя жизнь начала меняться. Это было как глоток воздуха после долгого погружения под воду. Я не знал, что делаю, но мне это нравилось. В 6 утра – бег, потом пары в техникуме, а вечером старый тренажёрный зал в техникуме с ржавым железом и старыми тренажерами. Было всего мало, но достаточно. Там пахло железом и потом, и я влюбился в это место с первого дня. Спорт стал моим спасением – я хватался за него, как утопающий за соломинку.
Тренировался я как одержимый. Каждый день, без выходных, без остановок. Подтягивания, жимы приседания – я выкладывался на все сто, а потом ещё чуть-чуть. Мне казалось, что чем больше я себя загоняю, тем быстрее уйдёт тот парень из зеркала, которого я ненавидел. Я не знал ни техники, ни программ, ни отдыха – просто делал всё, что мог, пока мышцы не начинали дрожать. И это работало: тело начало меняться, вес уходил, я чувствовал себя сильнее.
Но с едой я всё испортил. От незнания я решил, что раз я хочу быть мощным и без жира, то есть надо почти ничего. 800 калорий в день – это был мой максимум. Куриная грудка, пара ложек гречки, иногда яблоко – и всё. Если съедал больше, внутри начиналась паника. Я чувствовал себя виноватым, как будто предал себя. И тогда я наказывал себя ещё одной тренировкой – бегал до изнеможения или поднимал штангу, пока руки не отваливались. Это был замкнутый круг: мало еды, много нагрузки, чувство вины, снова нагрузка.
Я не знал тогда, что это называется булимия. Не та, где рвота, а другая – когда ты изводишь себя спортом, чтобы «сжечь» каждый кусок. Это было психическое расстройство, которое медленно убивало меня. Я терял силы, настроение скакало от эйфории до отчаяния. Были дни, когда я лежал на кровати и думал: «Зачем я вообще это делаю? Может, бросить?» Хотелось сдаться, лечь и забыть обо всём. Но что-то внутри не давало. То же упрямство, что тащило меня с детства до армии, снова поднимало меня на ноги.