Отношение мирового сообщества к российскому феномену остаётся смешанным. Официально международные научные организации проявляют сдержанный интерес, запрашивая больше данных и доказательств. Неофициально же многие научные центры США, Европы и Азии уже отправили своих представителей для изучения явления, часто под видом «экологических экспедиций» или «культурных обменов».
«ВОЗ и международные медицинские ассоциации хранят осторожное молчание», – отмечает доктор Джонатан Хайд, нейропсихолог из Лондонского университета. «Это понятно – явление слишком необычно и недостаточно изучено, чтобы давать официальные оценки. Но интерес огромный, и он растёт».
По некоторым данным, спецслужбы нескольких стран также проявляют активный интерес к зонам, что неудивительно, учитывая потенциальное стратегическое значение технологии, способной избирательно влиять на человеческую память.
Что ждёт российские аномальные зоны в будущем? Сохранят ли они свой полузакрытый статус или будут полностью интегрированы в научную и социальную жизнь? Станут ли они туристическими достопримечательностями или останутся таинственными местами силы?
«Думаю, мы движемся к постепенной легализации и регулированию доступа», – прогнозирует Воронин. «Слишком много людей уже знают о зонах, и слишком велик потенциал их использования – как научный, так и коммерческий».
Кузнецова менее оптимистична: «Боюсь, что коммерциализация уже началась, и это может привести к непредсказуемым последствиям. Зоны – это не курорты и не развлечения. Это явления, способные фундаментально менять личность человека. Ими нельзя управлять только рыночными механизмами».
Одно можно сказать точно – аномальные зоны России представляют собой уникальный научный, социальный и, возможно, философский феномен, значение которого выходит далеко за пределы одной страны. И то, как российское общество и государство справятся с вызовами, которые ставят перед ними эти загадочные территории, может стать важным уроком для всего мира.
© 2018 Guardian News & Media Limited