Андрей опустил свой рюкзак на землю и достал фляжку с водой. Он выглядел встревоженным, но пытался это скрыть.
– Ну разве что немного. Но это не страшно, с нашим оборудованием мы в любом случае не пропадём. – Он сделал глоток, передал фляжку Вере. – Чего ты так боишься? Волков и медведей тут нет, сама знаешь, животные избегают зон. Даже жалко. Всегда мечтал почесать за ухом медведя.
Вера молча приняла фляжку. Прохладная вода на миг смыла усталость и тревогу. Она осмотрелась вокруг. Деревья были обычными – не слишком высокими, не слишком кривыми, обычными соснами, елями и берёзами, характерными для этой полосы России.
– Ты знаешь, чего я боюсь – она наконец ответила, убрав фляжку в боковой карман рюкзака. – Я не боюсь волков, я боюсь забрести в зону.
Сквозь облака пробился бледный лунный свет. В зеленоватом сумраке лица стали похожи на посмертные маски – все цвета исчезли, оставив только игру тени и света. Андрей снял очки и протёр их краем рубашки, глядя на Веру с непонятным выражением.
– Почему? Другие люди сюда наоборот рвутся.
Он сел рядом. Вера ощутила лёгкий аромат его одеколона, смешанный с запахом пота и свежей хвои.
– Это другие. Я не рвусь. – Её голос прозвучал тише, чем она хотела.
Воздух загустел ещё сильнее, и теперь казалось, что он обладает какой-то странной вибрацией, едва ощутимой, но всепроникающей. Вера вспомнила, как Силантьева описывала это ощущение: «Как в церкви пустой».
– Почему? – настойчиво спросил Андрей, и в его голосе проскользнуло что-то новое. Словно вопрос был важнее, чем казался.
Вера посмотрела ему прямо в глаза. Без очков он выглядел моложе и беззащитнее. И почему-то честнее.
– Потому что… не хочу стать кем-то другим.
Несколько мгновений они молчали. Тишина вокруг стала почти осязаемой как ещё один участник разговора.
– Но ты и не станешь, – тихо произнёс Андрей, снова надевая очки. Оправа поблёскивала в тусклом лунном свете, скрывая выражение его глаз.
– Стану, – твёрдо ответила Вера. – Все, кто подвергся «трансформации», стали другими. Сохранились воспоминания, базовые навыки, но что-то… важное изменилось. В каждом случае. Не стоит это отрицать.
Ветер пронёсся сквозь кроны, вызвав странный, почти мелодичный свист. Первый звук леса, который они услышали за последние часы.
– Разве не то же самое вы делаете на всяких своих психотерапиях? – Андрей придвинулся ближе. – Помогаете людям побороть травмы? Разве это делает их другими?