Ещё в детстве она задавала вопросы, на которые не было ответов.
– Почему Келеста всегда зовёт?
– Почему цепи не рвутся?
– Что держит нас здесь, если пространство – лишь иллюзия движения?
Её наставники улыбались, не всегда зная, как объяснить природу вещей. Гибония была устроена иначе, чем привычные миры, и законы, управляющие ею, рождались в глубине самой Вселенной.
– Мы плывём в потоке времени, но река не имеет берегов, – однажды сказал ей старый учёный. – Всё, что мы знаем, – это цепи, которые держат нас, но кто сказал, что за их пределами – только пустота?
Эти слова запали в неё, как звёздная пыль в структуру ткани.
Вместо того чтобы просто играть среди небесных мостов, Аиана смотрела вниз, туда, где гудела Келеста, как сердце древнего существа, запертое в бесконечности.
Она хотела знать – что такое Келеста на самом деле?
Была ли она действительно черной дырой, как утверждали уравнения, или же – чем-то гораздо большим, чем могли уловить приборы? Почему её гравитационное поле не просто притягивало, а пела, рождала ритмы, узоры, почти разумные структуры в колебаниях пространства?
Аиана долго не могла понять, почему Келеста звучала по-разному для каждого. Для одних – это был низкий рёв, вибрация страха. Для других – почти мелодия, зов. Для неё – это был вопрос, заданный без слов, и именно он с детства не давал ей покоя.
Она мечтала создать теорию, которая объяснила бы всё: почему цепи висят в гравитационном поле без якоря, почему они не подчиняются обычной термодинамике, почему свет вокруг Келесты ломается даже в тех местах, где его не должно быть.
Иногда она представляла, что Келеста – это не просто объект, а механизм. Может быть, он давно забыт. Может, он сломан. Или всё ещё работает – но не для нас.
Что если Келеста – передатчик?
Что если она посылает сигналы во Вселенную – в её скрытые слои, во времени, где каждое мгновение – это перекрёсток.
Или – портал, не разрушение, а трансформация, перезапись кода, как в биологических мутациях, но не тела – реальности.