Снаружи гудит дрон, его низкий гул режет тишину, как нож, красный луч сенсора прорезает темноту склада, его свет скользит по полу, выхватывая осколки стекла, которые блестят, как звёзды. Я ныряю за ящик, его дерево прогнило, пахнет гнилью, сердце колотит, как барабан, я прижимаюсь к полу, пыль забивает нос, её вкус горький, как страх. Луч проходит мимо, дрон улетает, его гул стихает, как умирающий зверь, я выдыхаю, грудь горит, как после взлома, выбираюсь из склада, осколки стекла цепляются за ботинки, оставляя царапины.
Трущобы встречают вонью и неоном, их запах – смесь ржавчины, сточных вод и горелого пластика, их свет режет глаза, синий и пурпурный, вывески мигают, как код, который не остановить. Я иду к подвалу, шаги гулкие, грязь хлюпает под ногами, её поверхность покрыта масляными пятнами, которые блестят, как ядовитые лужи. Проверяю имплант, экран мигает, файл на месте, руна горит ярче, её свет пульсирует, как маяк, который ведёт меня в пропасть. Я думаю о матери, её слова всплывают в памяти, как обрывки кода: "Ты найдёшь тепло, Кай." Она верила в меня, назвала Каем, как героя из сказки про снег, но снег в Москве давно стал пеплом, а тепло – это мираж, который растворяется в смоге.
– Прости, мама, – шепчу я, мой голос тонет в шуме города, я сжимаю кулаки, ногти впиваются в ладони, боль от порезов вспыхивает, как ток. – Но тут только лезвия. И я иду прямо на них.
Я сижу в подвале, сканер гудит, как уставший дрон, его корпус покрыт царапинами, экран мигает, показывая карту из файла, что дала фигура на складе. Это сети, но не те, где я обычно копаюсь, воруя крохи данных для барыг. Это глубже – тёмный океан кода, где брандмауэры "Севера" ждут, как акулы, их алгоритмы острые, как зубы, готовые разорвать любой байт, который тронет их. Секция ноль – ядро системы, которая видит каждый мой шаг, каждый бит, что я трогаю. Я хмыкаю, мой смех звучит глухо, но внутри всё сжимается, как будто кто-то сдавил рёбра. Самоубийство? Может. Но долг банде, трущобы, псы на рынке – это тоже смерть, только медленная, как ржавчина, что жрёт стены моего подвала.
Я вспоминаю старика из сетей, его глаза, горящие, как неон в центре, синие с золотыми искрами, его татуировка-молния на шее, его голос: "Ты потерян…" – Нет, старик, – шепчу я, мой голос дрожит, но в нём решимость, которой я не чувствовал раньше. – Я ещё здесь. И я найду твою правду. Или сгорю, пытаясь.