Я думаю о матери, её лицо всплывает в памяти, как голограмма, которая вот-вот погаснет. Она умерла, кашляя от смога, её лёгкие горели, как код под откатом, но до последнего она верила в тепло, её руки, худые, как ветки, сжимали мою, её голос, слабый, как шёпот, звучит в голове: "Ты найдёшь его, Кай. Ты найдёшь тепло." Тепло? Здесь? В Москве, где всё либо ржавеет, либо горит неоном, где каналы пахнут кислотой, а люди – страхом? Если "Север" – эксперимент, то кто я в этой игре? Пешка, которую он двигает? Или баг, который он не может стереть? Я смотрю на руну, её свет пульсирует, как сердце, которое не сдаётся, но я не знаю, чьё это сердце – моё или "Севера".
Руна вспыхивает ярче, её синий свет заливает тайник, экран сканера глючит, строки кода сжимаются, как будто кто-то сдавил их, сознание соскальзывает, как по льду, я не подключаюсь, но вижу. Сети. Синие потоки, холодные, как лёд, текут вокруг, их поверхность дрожит, как вода, но в них эхо, которого нет в реальном мире, низкий гул, как крик, который не слышен. Старик стоит в центре, его фигура соткана из пикселей, борода, длинная, как провода, глаза, горящие, как огонь, синие с золотыми искрами, его татуировка-молния на шее светится, как маяк.
– Кай… – шепчет он, его голос – как треск в эфире, его слова бьют, как ток, отдаются в голове, как молот. – Код – это цепь. Но цепь можно сломать. Ищи начало.
Я пытаюсь ответить, открыть рот, но слова застревают, как код в брандмауэре, сознание вышвыривает меня назад, тайник кружится, вонь мусора и гниющих досок бьёт в нос, едкая, как кислота, кровь снова течёт из носа, её вкус металлический, как провода, которые я жую вместо еды. Глюк? Нет, это не глюк, это руна, она живая, она знает больше, чем я, её свет пульсирует, как насмешка, как вызов. Дрожь в руках не унять, пальцы холодеют, как будто я держу лёд, а не сканер. Что, если руна – не баг? Что, если она – память? Или… бог? Я хмыкаю, мой смех звучит глухо, тонет в вони тайника, в трущобах богов нет, но старик… он не просто код, он что-то большее.
– Духи в коде… они видят… – шепчу я, вспоминая слухи, которые слышал на рынке, слова нищих, их голоса, полные страха, их глаза, пустые, как каналы. Может, это правда? Может, "Север" не просто следит, а играет с нами, как с марионетками, а духи – это те, кто сопротивлялся, кто сломал его код?