– Вот оно! – Витька довольно хрустнул конфетой.
Они расселись вокруг костра, ноги вытянули к огню. Лицо у каждого светилось от счастья.
– Ну, вот, и пригодились наши труды, – с набитым ртом сказал Мишка, запивая печенье лимонадом.
Пламя плясало в темноте, где-то в далеке ухала сова, в воздухе пахло травой и дымом.
– Как думаешь, будет ещё лучшее лето? – спросил Петька, кидая в костёр сухую ветку.
Мишка улыбнулся, прикрыл глаза.
– Не знаю. Но этот вечер точно самый классный.
Они смеялись, травили байки, жарили хлеб на палках, пили лимонад, наверное, именно о таком ты потом рассказываешь детям и внукам. Именно это и есть детство или отрочество. Так все и должно было быть.
Огонь потрескивал, время от времени подбрасывая в воздух искры. Костёр уже начал потухать, угли светились алым, но пламя всё ещё было достаточно ярким, чтобы освещать лица ребят. Они сидели, завернувшись в куртки, морщась от укусов комаров, но никто не хотел идти в палатку.
– Давайте страшилки рассказывать! – вдруг предложил Витька, бросая в огонь сухую ветку.
– Давай, только без всякой чепухи! – сказал Мишка, устраиваясь поудобнее.
– Ну, вот тебе и не чепуха! – Витька приглушил голос, придвинулся ближе. – Вы же знаете тот старый дом, что стоит между сёлами? Тебя Петька он очень заинтересовал!
Петька поежился, перед глазами встал полуразвалившийся дом с покосившейся крышей, заросший травой двор и темные ужасные окна.
– Знаем, – кивнул он.
– Там старуха живёт, – продолжил Витька. – Но она не просто старуха… Ей триста лет.
– Фигня, – отмахнулся Мишка.
– Да не фигня! Я тебе говорю, она ведьма! Знаешь, почему её дом обгорел?
Петька и Мишка молчали.
– Во время войны в деревню зашли фашисты, – начал Витька, ещё сильнее приглушая голос, чтобы казалось, будто шёпот приходит из темноты. – Они стали хватать людей, жечь дома, расстреливать… Дошли и до её дома. Но они не знали, с кем связались.
Огонь медленно потрескивал, тени на лицах ребят играли и рисовали узоры.
– Она вышла к ним, маленькая, худая, страшная. Смотрит на них – и улыбается. А потом что-то прошептала. Фашисты засмеялись… А через минуту у них глаза начали вытекать.
– Чушь собачья! – воскликнул Мишка, но в его голосе все же чувствовался страх.
– Да ты сам подумай! – Витька вскочил на ноги. – Почему к ней никто не ходит? Почему никто не знает, как её зовут? Почему все обходят её дом десятой дорогой?