Однако пироги Мусины и студень, и компот из прошлогодних ягод, которые целую зиму стояли засахаренными в банках в леднике, вызвали ликование даже большее, чем тележка с редкими продуктами.
Татка краем глаза видела всю суету и ликование и замирала, когда ловила взгляд Виктора.
Только раз он мимо прошёл, сжал быстро и легонько пальцы Таткины и пробормотал:
– Я был против, но Петьку не остановишь.
И ещё сказал:
– Я так торопился, Ната…
Теперь только дождаться отца. И счастье, безразмерное, бесконечное, будет абсолютным.
***
Татка почти не слушала, что обсуждают ребята. Понятно, что! Кто куда поступать будет – в миллионный раз за последний год. Петины шуточки по поводу выбранных профессий. И язвительные замечания, его же (как надоел!), что всё хорошо, если только войны не будет! И все на него набрасывались привычно: ну какая война! С финнами только кончили воевать! А Гитлеру не до нас, у него своя война! Да и не сунутся!
И Петька дурашливо вскидывал руки и говорил: сдаюсь, сдаюсь!
И поднимали чашки с вином: за будущих кораблестроителей, учёных, инженеров.
Спорили, может ли девушка стать лётчицей. Это Таткина тёзка, Наташа, так мечтает. Наташа влюблена в Петьку, давно и безнадёжно. Такая серьёзная девушка, а влюбилась в такого шалопая!
И ей говорит Петька: «Куда в небо женщин?». А девушки тут же накидываются на него, что он говорит, как старорежимный, и девушкам у нас везде дорога.
– А я буду летать, – упрямо и дерзко обещает Наташа, и, кажется, изумляясь собственной решимости, добавляет во внезапно наступившей тишине, – на истребителе. – И уже робея объясняет: – Сейчас не сунутся, конечно, но нам нельзя расслабляться. Враги не отстанут от нашей родины, ребята.
И Татка думает: надо же, такая тихоня, а такая решительная!
Муся всхлипывала и обнимала решительную Наташу и бормотала, что вот надо же! Никогда не думала, что доживёт до того светлого дня, когда так всё будет возможно и хорошо.
Татка понимала, про что говорит Муся. Та про жизнь до революции рассказывала так, что Ташка даже поверить не могла, что это вообще возможно.
Но самое тихое, самое важное Татка теперь не торопила. Знала, что он смотрит. И с одной стороны бок и щёку припекало солнце, а с другой было ещё теплее – это Виктор смотрел.
***
Если бы можно было взять и отослать всех на речку, Виктор бы давно уже всех отослал. И ехали же, смеясь, подшучивая друг над другом, и договаривались, что самые решительные пойдут купаться. И никто не верил, что найдутся желающие окунуться в ледяную ещё воду.