«Кто? Кто? Кто?», – стучало сердце в груди, в горле, в висках.
***
Петька, балбес и шалопай, вертелся юлой, кривлялся и представлялся. Делал вид, будто он конферансье и ведёт концерт на летней эстраде, и объявлял всех, как артистов, и кто смущался, а кто смеялся. Смеялись девушки, а хлопцы смущались.
– Как можно было бросить в городе их? Ну как?! – притворно ужасался Петька. – Погоды нынче какие, а?!
Татьяна улыбалась, приветливо жала всем руки, восхищалась девушками, их прическами и платьями и всплёскивала руками:
– Это сколько же вы ехали?! На велосипедах, подумать только! Ну надо же! Молодцы, что приехали. У нас пироги и студень, и картошку будем печь!
Девушки смущались и говорили, что ничего не надо, и что они привезли вино, и что они не хотят быть в тягость.
А Татка смотрела только на Виктора, а Виктор на неё. Он спешился с велосипеда, держал двумя руками руль и смотрел только на Татку. Губы чуть подрагивали в улыбке, и он тихонько качал головой, когда Петька снова начинал нести свою ерунду.
В этой смущённой суете, в чуть нарочитом восторге окружающих Татка ещё отчётливей чувствовала то невидимое, незаметное другим, что делает их с Виктором будто особенными, связанными друг с другом. Твёрдо решила даже не смотреть на Элку, к которой, чего уж там, ревновала Виктора до слёз. Вот уж порода, так порода, как говорит о таких Татьяна. Высокая, черноволосая, черноокая. И точно влюблённая в Виктора, подумаешь! Смотрит-то он на Татку.
***
Весь их садик наполнился весёлым гамом и шумом, и Татка, изо всех сил стараясь сохранить вид взрослый и солидный, только успевала подавать воду, бегать за свежими полотенцами, показывать мальчишкам, какие брать стулья в доме, чтобы вынести в сад.
– А что, отца нет ещё? – резко сменил тон с шутливого на серьёзный Петя и пожал плечом. – Странно.
А потом мальчики вкатили во двор тележку, которую как-то умудрились прикрутить к одному из велосипедов, и Муся с Татьяной принялись охать и взмахивать руками и удивляться: откуда такое богатство?!
И вино было в тележке, и консервы мясные и рыбные, и колбаса, которая пахла изумительно и необычно – настоящие деликатесы.
– От моего дяди, – небрежно обронила Элка.
У Эллы – семья такая, какой ни у каких знакомых больше нет. И одета она всегда с иголочки, и её побаиваются, а некоторые даже заискивают.