Я перестала замечать, в какой именно день она появилась. Просто однажды поняла: она со мной. И, похоже, всерьёз и надолго.
Я даже придумала для неё имя – «Погода».
Смешно, да? Но тогда это помогало.
Но в ту ночь всё было иначе.
Совсем иначе.
Я проснулась от резкой, хищной боли, будто внутри меня кто-то проснулся раньше. Что-то сжало мои органы ледяными пальцами, скручивало, выворачивало, как будто пыталось пробраться наружу.
Я согнулась пополам прямо в постели.
Не кричала. Не звала. Просто прижала руки к животу и стала дышать.
Медленно. Медленно.
Как учили в каком-то видео о тревожных атаках.
Как учат женщин в роддоме.
Как дышат, когда очень страшно.
Но паника уже сидела рядом.
Склонив голову на бок, она наблюдала.
Не вмешивалась. Просто ждала, пока я сломаюсь.
Я ощутила слёзы. Не от боли – от стыда.
Боль была терпимой. Но стыд – нет.
Стыд за то, что я докатилась до такого. Что даже тело не выдерживает. Что даже оно протестует.
Я не пошла в больницу. Сначала.
Решила, что пройдёт.
Как и всегда.
Закуталась в плед, будто в броню.
Сжала в ладонях кружку горячего чая, как будто этот чай способен что-то исправить, что-то зашить, залатать.
Ладони дрожали. Я сделала вид, что от холода.
Я открыла чат с ним.
Там была моя жизнь.
Мой цикл: ожидание, надежда, восторг, молчание, тревога, игнор, обида, пустота.
Он приходил, когда чувствовал, что я начинаю подниматься.
Когда я делала первые шаги наружу – он тянул обратно.
Как якорь, привязанный к моим ребрам.
Через два дня, когда даже сильные обезболивающие стали бессильны, я сдалась.
Поехала в поликлинику.
Место, где пахло хлоркой, мылом, усталостью и безнадёжностью.
Взгляды людей в очереди были потухшими, как старые лампочки.
Каждый сидел со своей болью, и никому не было дела до чужой.
Меня приняла пожилая женщина. Врач. С прямым, пронзающим взглядом.
Она выслушала, не перебивая. Посмотрела. Потрогала. Вздохнула. И сказала:
– У вас тут не только живот болит, девушка. Тут всё вместе. Комплексно надо. И к психотерапевту – обязательно. Стресс он ведь не уходит. Он в тело уходит. А потом возвращается. Громко.
Я кивала. Делала вид, что понимаю, что согласна.
На самом деле – стыдилась.
В голове звучало: «Ты не больна. Ты просто слабая. Просто истеричка. Просто дура».
Но уже позже, на улице, когда я села на скамейку у аптеки с рецептом в руке, меня вдруг накрыло.