Но чувство оставалось.
Не тревога. Не страх.
Больше всего это напоминало тишину перед бурей – когда воздух становится гуще, а внутри всё замирает, будто тело само готовится к удару.
—
После завтрака он сам подошёл к врачу.
Они сидели в комнате со светлыми стенами и слишком мягкими креслами.
– Иногда мне кажется, что я вижу… не то, что видят другие, – сказал Лоран.
– Например?
– Людей. Которых потом нет.
– И это пугает вас?
– Нет. Это не страх. Это – недоумение. Я пытаюсь понять.
Доктор внимательно посмотрел на него.
– Это хорошо, что вы пытаетесь. И хорошо, что делитесь. Это важно. Здесь вы в безопасности. Мы здесь, чтобы помочь.
Лоран ему поверил.
На самом деле.
Он очень хотел поверить.
—
Днём он взял блокнот. Начал делать записи – кого и когда он видит в окнах напротив. Просто ради себя, чтобы не забыть.
Он снова отметил то окно, где стояла женщина. Теперь оно было пустым. Шторы опущены. Кровать – аккуратно заправлена.
Слишком аккуратно, как будто человека там и не было вовсе.
Он наблюдал за другим пациентом – мужчиной с седыми висками, который днём сидел у окна и смотрел на птиц.
В течение двух дней он видел его каждый раз примерно в одно и то же время.
А сегодня – нет.
Пусто.
И именно тогда, скользнув взглядом ниже, он заметил кое-что новое:
по тёмному камню серого блока тянулись вверх тонкие лианы.
Они будто появились незаметно – за день, за ночь? – он не мог сказать точно.
Светлый зелёный оттенок листьев красиво контрастировал с чёрным камнем.
Выглядело… живо. Почти утешающе.
Как быстро на Маврикии всё прорастает, – подумал он.
Он даже позволил себе лёгкую улыбку.
—
Вечером Лоран снова подошёл к окну.
Он надеялся – почти ожидал – увидеть знакомую фигуру: мужчину с седыми висками, хотя птиц за окном не было видно.
Как и мужчины. Кресло было пустым.
Он ждал. Несколько минут. Потом ещё.
Никто не появился.
Лоран нахмурился и перевёл взгляд левее, к окну, за которым обычно сидела женщина с короткой стрижкой и книгой на коленях. Она всегда казалась ему спокойной, даже умиротворённой.
Но и её не было.
Окно было тёмным.
Кровать – ровно застелена.
Занавески – чуть приоткрыты, как будто кто-то только что заглядывал наружу. Но там не было никого.
Он почувствовал, как в горле першит. Не от страха. От чего-то другого. От непонимания, слишком острого, чтобы просто отмахнуться.