– Мне с вами, Петр Константинович, трудно вести разговор, тем более – полемизировать. Вы солидный человек и по службе, и по возрасту, я многое не могу вам сказать, потому что обижу. Не могу же, к примеру, сказать, что вы духовно неподготовленный, невежественный человек. Вы оскорбитесь и будете правы. Но ведь в последний раз в моём «подземелье», как вы разок справедливо заметили, мы так и не завершили разговора о Благодатном огне – тогда вам стало плохо. Вы всё отнесли к проделкам энергетики и электроники, но вы не посмели бы так сказать, если бы знали, что Благодатный огонь сходит ежегодно после воскресения Иисуса Христа. И это отмечено исторически. И даже наш русский паломник игумен Даниил в двенадцатом веке описал схождения Огня на гроб Господний, а тогда не было никакой электроники, никаких космических достижений и летающих тарелок. А издана эта книга не в восемнадцатом или девятнадцатом веках, а в двадцатом веке, в восьмидесятом году – были и другие издания, но эта книга хранится не где-то, а отсыревает в моём «подземелье».
– И что, всё это так и описано? Не верю.
– Вот видите, вы даже факту не верите, не только мне. Потому что у вас на первом месте не истина, но идеология. А идеология ваша, коммунистическая, никогда не согласится с Богом. Дай вам в руки эту книгу, да и десятки других, вы и тогда не поверите, заявите: враги напечатали, чтобы навредить марксизму-ленинизму.
– Не верю, – хмурясь, повторил Щербатов, – и не поверю, по крайней мере, до тех пор, пока хотя бы не прочту.
– Да хоть сегодня…
– Машина ждёт!
Наташа перекрестилась трижды, поклонилась могиле отца – и они пошли к выходу. Наташа припадала на ногу, шла осторожно, и Щербатов взял её под руку.
6
И на этот раз более двух недель не звонил и не появлялся Щербатов. В тот день, когда от старого кладбища они уехали на машине, он пробыл у Наташи считанные минуты. Получил из рук в руки книгу «Памятники литературы древней Руси. XII век» и уехал. Расстались мирно. Щербатов даже сказал:
– А мне любопытно с вами, Наташа. Обогащаюсь, – в то же время подумав: «Не поздновато ли, Петр Константинович, обогащаться? Следовало бы подумать о продлении жизни».
А Наташа тогда иное подумала: «Мучается человек, ему страшно, но он пока и не верит ни себе, ни происходящему с ним – надеется, что это сон… Но как же его страшит могила».