Побывала Наташа на приёме у хирурга, грубого и циничного старика, в очередной раз он нахамил, отправил на рентгеновский снимок, посмотрел, сказал:
– Срослось не совсем удачно. Я думал, будет хуже. Хромай. И пора работать. – Закрыл больничный лист. Наташа промолчала, считая, что с таким врачом легче молчать.
Вышла на работу – вновь стала Натальей Сергеевной. Уже на ближайшую субботу был намечен её доклад на тему «Жития святых в древнерусской литературе».
Именно в субботу до обеда Щербатов без предупреждения и решил навестить, чтобы возвратить книгу и выслушать некоторые объяснения по тексту.
Дверь была не заперта – в полуподвале свет… Легонько дважды стукнув, Щербатов вошел в комнату, не дожидаясь разрешения. Он и без света, в полутьме, увидел бы, что слева на кровати лежит Анна Ивановна – Наташи нет. Щербатов было уже развернулся, чтобы уйти, когда Анна Ивановна сказала:
– Что, Петр Константинович, или заплутался, или полагаешь – я сплю? Никак. – И весьма проворно села на грядку кровати. – Тебе Наташу? Так она в библиотеке, доклад у нее, чаю, в шестнадцать часов. Коли не спешишь, дак и со мною чайку попьём. Я и слово сказать хотела бы…
Она уже поднялась на ноги, ополоснула руки, включила чайник, а Щербатов так и стоял молча, не в состоянии принять решения. Он пребывал в весьма тяжелом унынии, потому что уже несколько дней чувствовал себя скверно. И конечно же Анна Ивановна не могла и не смогла бы развеять такое наваждение, тем более повлиять на состояние. Но развернуться и уйти – значило бы, ещё сюда не заходить. А Щербатов сердцем чувствовал, что он уже в чем-то зависим, они очень много о нём знают, к тому же иные по сравнению с ним – этим и Наташа привлекательна, отнюдь не как женщина… Но о чем он станет говорить с этой женщиной его поколения? Что она может ему сказать, он не знал, как и того, что сам он ей скажет. Наконец решился:
– У меня, Анна Ивановна, полчаса свободного времени, если управимся, не откажусь от чашки чая.
– А что не успеть – успеем. Ставь сумку, сымай плащ, а чайник уже шумит – момент и щёлкнет.
Щербатов сел к столу. Чай был заварен, настаивался под «матрёшкой», на столе уже стояли чайные чашки с блюдцами, сладости и печенье, мёд нельзя – на улице осенняя простуда прихватит.
Внешне мать даже не напоминала облика дочери – всё иное, и ростом Наташа на голову выше, но обе энергичные и за словом в карман не лезли; обе сокровенны – сами в себе. Так что Анна Ивановна не заставила себя ждать, да и времени отведено – полчаса.