Там же, за ширмой, расположились музыканты, услаждавшие слух пирующих тихой игрой на кифарах – по убеждению Гиппократа, такая музыка благоприятствовала пищеварению, то есть помогала употребить как можно больше вкуснейших блюд.
Прошло несколько минут, а Сенека всё ещё стоял у двери, в то время как императрица угощала Клавдия, ласково уговаривая, словно ребёнка. Было заметно, что супругу это нравилось. К тому же Агриппина обещала в конце обеда накормить Клавдия любимым рагу из грибов. Сообщила, что сама приготовила, повару не доверила. Боялась, что перепутает молодые цезаревы грибы с бледной поганкой.
Мимо Сенеки прошли слуги, чтобы подать на большом серебряном подносе дроздов, запечённых в мёде. До того, как они оказались на столе, птиц выращивали в питомнике, а в последние дни усиленно откармливали миндальными орехами.
Несомненно, дрозды являлись изумительными на вкус, ведь вместо потрохов брюшка были набиты черносливом. К ним подали гарнир из лепестков роз со сладким соусом из благовонных трав, отваренных в сгущённом виноградном соке. В чашах из горного хрусталя к блюду полагалось янтарное фалернское вино пятнадцатилетней выдержки. Но ничего этого Сенека не попробовал, продолжая стоять у входа и терпеливо ждать, пока его заметят.
Утолив жажду фалернским, император наконец обратил внимание на Сенеку и, похоже, обрадовался:
– Вот замечательный повод прервать чревоугодие ради того, чтобы насладиться речами известного философа!
Клавдий не лукавил – беседы с мыслителями были тем редким случаем, когда общение с людьми доставляло императору удовольствие. В юности он получил прекрасное образование, свободно говорил на греческом языке, прочитал сочинения многих философов и однажды приступил к сочинению труда по римской истории. Правда, завершить по некоторым причинам не успел. Однако это не мешало императору блеснуть познаниями:
– Мне помнится, один мудрый грек утверждал, что пир без речей – всё равно что вместо прекрасной еды поедать сырые овощи и варёное мясо, – произнёс Клавдий.
– Трудно не согласиться с Фалесом[1], – учтиво отвечал Сенека, приблизившись к ложу императора и кланяясь. – Мудрый Фалес говорил: «Цель застолья не в том, чтобы вкушать еду и пить, а в том, чтобы делать это в ходе беседы».
Клавдий оживился:
– Тогда порадуй нас успехами моего приёмного сына!