Медальон вспыхнул ослепительно, багровый свет залил круг, волны жара ударили в лица. Пламя рванулось к потолку. Стекло песочных часов лопнуло с резким звоном, песок высыпался. Монах ветра захрипел, схватившись за горло, глаза закатились, оставив белки, чёрная струйка стекла по подбородку. Он рухнул, но ключ так и остался зажат в кулаке. Остальные застыли их лица побелели от испуга.
Чернота сгустилась в центре. Из неё вырвалось нечто – не тень, не дым, а живое, с пульсирующим голодом. Щупальца протянулись, оставляя чёрные прожилки на камне. Монах воды вскрикнул, когда одно коснулось его руки, выжигая звезду на коже. Стены задрожали, осыпая пыль и камни.
Рафаэль замер. Уверенность рухнула, сменившись ужасом. Глаза расширились, отражая багровый свет, зрачки сузились до точек. Они вызвали нечто древнее, жадное, бесконечное. Он ударил кулаком по алтарю, фолиант упал, раскрывшись на полу.
– Я не отдам тебе мир! – крикнул Рафаэль, но голос сорвался. – Неужели зря? – выдохнул он.
Он знал, что уже не спасёт остальных. Но если его смерть задержит Тьму хоть на миг – это будет не зря. Рука рванула флакон из кармана, пальцы дрожали так, что стекло едва не выскользнуло. «Простите, братья… я думал, что получится. Но…», – прошептал он, слёзы текли по щекам, смешиваясь с ядом на губах. Он не знал, сработает ли. Но древние слова гласили: если ритуал треснет – добровольная смерть Избранного может стать печатью. Горькая жидкость обожгла горло, разлилась по венам, отравила кровь – последнюю печать. Ее тьме сорвать не удалось. Ключ крови упал на пол.
Крики монахов утонули в рёве – низком, оглушающем. Двери монастыря распахнулись, ночь хлынула внутрь. Тьма смешалась с той, что родилась из центра алтаря, пожирая всё на своем пути. Шестерых убила она. Рафаэля – его выбор. Ритуал провалился, и тьма прорвалась. Но яд связал её. Не удержал, но замедлил… А на алтаре, среди хаоса, остался символ, вырезанный монахом металла: круг с тремя линиями, как глаз, который смотрел в пустоту, зная, что всё было предрешено.
9 марта 2025 года.
Андрей Савельев стоял у границы оцепления, глядя на тело в узком переулке. Обычный городок, обычное утро – сырость, серое небо, ленивый гул улиц. Но жертва была другой. Мужчина лежал, скрючившись, с застывшим лицом, а в его правой руке, сжатой до белизны костяшек, торчал ключ. Старый, тяжёлый, с непонятными письменами. Ветер вдруг усилился, принося далёкий шёпот. Андрей стиснул кулаки, списав это на усталость. Но холод кольнул в груди, воспоминания – тёмный коридор, гул, холодный металл в ладони – вспыхнули и пропали. Свет мигалок отразился в ключе, и на миг ему почудился багровый отблеск, как в кошмарах. Он моргнул, отгоняя видение. Это не сон. Это реальность.