Виктор Сергеевич сильно постарел. Всегда подтянутый и прямой, теперь он сутулился, опираясь на трость. Волосы совсем побелели. Только глаза остались прежними – светло-серые, внимательные.
– Здравствуй, – сказал Александр, не зная, как начать разговор.
– Здравствуй, – эхом откликнулся отец. – Проходи.
В квартире почти ничего не изменилось. Те же книжные шкафы, тот же диван, та же настольная лампа с зеленым абажуром. Только появилось множество лекарств на кухонном столе, и пахло иначе – лекарствами и одиночеством.
– Мама сказала, ты болел, – начал Александр, присаживаясь на стул.
– Да, сердце шалит, – отец говорил отрывисто, как всегда. – Но ничего, справляюсь. Не стоило тебя беспокоить.
– Я сам решаю, что меня беспокоит, а что нет, – ответил Александр, и вдруг понял, что говорит тоном отца, тем самым, который всегда его раздражал.
Повисла неловкая пауза.
– Чаю? – спросил отец.
– Давай.
Они сидели на кухне, пили чай, говорили о погоде, о политике, о ремонте в подъезде – обо всем, кроме главного. Каждый раз, когда разговор приближался к личным темам, оба инстинктивно уходили в сторону.
– У тебя дети как? – внезапно спросил отец.
– Нормально, – автоматически ответил Александр, а потом вдруг решился. – Максим в седьмом классе, математика дается легко. Настя в третьем, увлеклась рисованием. Хочешь, покажу фотографии?
Отец кивнул, и Александр достал телефон. Виктор Сергеевич долго всматривался в лица внуков, которых никогда не видел.
– Максим на тебя похож, – наконец сказал он. – Такой же серьезный.
– Да, иногда даже слишком, – признался Александр. – Я пытаюсь научить его, что не всегда нужно быть идеальным, что ошибаться – нормально. Но… это непросто.
Что-то промелькнуло в глазах.
– Я не был хорошим отцом, – внезапно сказал Виктор Сергеевич, глядя в окно. – Не умел выражать чувства. Мой отец был еще строже со мной, и я думал, так правильно. Думал, если буду требовательным, ты вырастешь сильным. Но в итоге просто оттолкнул тебя.
Эти слова, простые и прямые, застали Александра врасплох. За все годы детства и юности он не слышал от отца ничего подобного.
– А я думал, тебе просто неинтересно, – тихо сказал он. – Что твоя работа важнее семьи.
– Работа была способом сбежать, – признался Виктор Сергеевич. – Я не знал, как быть отцом, как говорить с сыном. Каждый раз, когда мы оставались вдвоем, я боялся сказать или сделать что-то не так. А потом ты вырос, уехал, и стало поздно.