– Нравится? – спросил шёпотом Романо. Виола кивнула. – Рассмотри всё как следует, потому что со сцены разглядывать зал и публику уже не получится, свет в глаза. Выбери кого-нибудь, для кого будешь петь, так будет проще, и когда выйдешь на сцену, мысленно сразу найди этого человека в зале. Это такой якорь, чтобы не волноваться о том, что якобы поёшь непонятно для кого.
Виола слушала и выбирала, кто может стать для неё таким якорем сегодня, в час её дебюта, о котором знала только она сама и её импресарио. Взгляд всё время возвращался к компании молодых людей в мундирах цвета лазури, но внутренний голос подсказывал, что лучше выбрать кого-то другого, попроще. И тут она заметила за столиком у дальней стены юношу с глазами чёрными, как южное небо в безлунную ночь. Волосы его тоже были черны, крупными волнами спускались на плечи, которым как-будто было тесно в строгом сером кителе с пуговицами из драгоценных чёрных кристаллов. Юноша склонился, разглядывая светильник-актинию на своём столе. Виоле показалось, что он разговаривал с этим волшебным существом, и в ответ актиния меняла свой цвет и яркость.
«Пусть он будет моим якорем сегодня, – подумала фея. – Я чувствую в нём силу и твёрдость, как в горном камне. Для него и буду сегодня петь», – решила она.
Эльфы закончили мелодию, быстрыми паучьими движениями размяли длинные бледные пальцы. Ведущая скрипка быстро оглянулся на кулисы, встретился взглядом с Романо и коротко кивнул ансамблю. Музыканты заиграли вступление.
– Пора, Виола, – шепнул импресарио и тихонько подтолкнул девушку к краю кулис. – Дисоний тебе в помощь!
Не чувствуя ног от волнения, Виола шагнула на сцену. Луч белого мягкого света выхватил её стройную фигурку из темноты. Зал ресторана затих в ожидании. Под кружевной вуалью не было видно, как Виола закрыла глаза, представляя юношу, которого выбрала главным своим слушателем. Гости видели только красиво очерченные губы с тёмно-вишнёвой помадой.
«Я спокойна», – мысленно сказала себе Виола и запела, легко подхватив последнюю ноту вступления. Голос поплыл, заполняя собой зал, окутывая всех облаком гармонии и умиротворения. Всё стихло вокруг. Особые гости, скрытые от любопытных глаз мерцающим пологом, замерли, наклонившись вперёд, будто стремились приблизиться к источнику чарующего голоса. Тот самый черноглазый юноша в сером кителе смотрел на сцену не отрываясь, светильник-актиния на его столике еле мерцал, словно засыпая. Но Виола всего этого не видела, она пела не открывая глаз, и не потому, что слепил свет, а просто от волнения и страха. И при этом мысленно повторяла: «Я спокойна. Спокойна».