Виола вернулась в апартаменты. С загадочной улыбкой она бродила по комнатам, прикасалась к вещам, стояла у иллюминатора и смотрела на бордовые волны. А тем временем паучиха Лю вытащила из шкафа платье для вечернего выступления, разложила его на кровати и деловито забегала по швам и складкам, подгоняя наряд под размеры Виолы. Вскоре пришёл Романо, достал из комода репертуарную папку и устроился в кресле.
– Виола, пора заняться делом, – сказал он, – у тебя сегодня два номера – пятый и двенадцатый..
Девушка послушно встала перед пюпитром, рассеянно улыбаясь, полистала папку и разложила листы с нотами и текстом.
– Виола, как себя чувствуешь? Ну-ка, посмотри на меня… – Романо вдруг вскочил с кресла, подошёл вплотную и с беспокойством посмотрел ей в глаза, потом провёл рукой перед её лицом. – Флора милосердная! Когда же ты успела?!
Паучиха замерла, вопросительно подняв лапку, затем спрыгнула с кровати и взбежала по одежде на плечо импресарио. Выпучив все свои восемь разноцветных глаз, она тоже уставилась на девушку.
– Самец! – тревожно пискнула Лю и добавила с ноткой горечи, – Беда. Любовь…
Виола смотрела на импресарио сияющими невидящими глазами, словно смотрела не на него, а на кого-то другого, которого видела только она. Романо встряхнул её за плечи, но это не помогло, наваждение не отпускало. Тогда импресарио вздохнул и, пробормотав «ох, не люблю я этого», влепил девушке две смачные пощёчины.
Виола задохнулась от обжигающей боли и прижала руки к щекам, которые мгновенно покраснели и припухли, из глаз брызнули горячие слёзы.
– Прости, девочка, но это было необходимо, – тут же заявил Романо. – Зато сразу взгляд стал осмысленный. А то бродила тут, как привидение. Ну? Пришла в себя? Давай репетировать.
– Ты меня ударил, Романо! – воскликнула Виола. – Ты с ума сошёл?
– Нет, девочка, я в здравом уме. А вот ты вляпалась, как лягушка в мёд. И угораздило же тебя влюбиться в самом начале круиза! Тебе петь надо, у тебя контракт! Так что вытри сопли, красавица, и давай работать.
Виола метнула на импресарио полный ненависти взгляд, быстро умылась и встала к пюпитру.
– О! Вот в таком настрое и выйдешь сегодня к публике, – заметил Романо, в его глазах сверкнул азарт, – сразу темперамент пошёл! А то поёшь, как колыбельную младенцу, а в зале взрослые люди сидят, им чувства подавай, энергию, зов души и тела.